Руку он, конечно, убрал.
Зато другая осталась на моей талии, и когда она успела там оказаться, хоть убей, не понимаю.
- Нет, ничего ясного! - тихо возмутилась я. – Какие еще звуки?
- Боже, дай мне сил, - простонала темнота и я почувствовала, как мне на плечо опустился чей-то лоб. – Ну, вскрикивай там, например. Сможешь?
Вот теперь до меня дошло. И я невыносимо смутилась. Довелось как-то раз услышать, как развлекалась моя горничная с лакеем в кладовке. Никогда не забуду этого стыда.
- Ни за что! Это совершенно возмутительное предложение! Я все-таки леди, - с достоинством ответила я.
- Чтоб меня черти взяли… Хорошо, тогда постони хотя бы. Представь, что живот болит.
Я пихнула посильнее вздрагивающую от смеха темноту. Темнота отпихиваться не пожелала. Может, я рановато его посчитала за джентльмена?
- Вы… ужасный, отвратительный, мерзкий тип!
- Ну хоть что-то. В принципе, можешь продолжать в том же духе. Я уже понял, что придётся всё делать самому.
Я сама немного ошалела от собственной дерзости и даже испугалась в первый миг, что узник может рассердиться на меня – но он, кажется, продолжал насмехаться! Совершенно невозможный человек.
- Так, с чего бы начать…
- Н-не надо ни с чего начинать! – зашипела я, отпихивая наглые лапы, которые совершенно точно обнимали меня уже со всех сторон.
- Во-первых, волосы. Всё это никуда не годится. Причёску мы тебе растрепали бы куда основательнее.
Ловкие пальцы нырнули в несчастные остатки моего пучка, который горничные утром так тщательно перевивали косами, и принялись нащупывать заколки. Один за другим кусочки металла с глухим печальным стуком падали с моей головы.
Пальцы провели по всей немалой длине моих освободившихся волос, из темноты раздалось восхищённое присвистывание.
Я тряхнула головой, спасая пряди от покушения и откидывая их на спину.
А мой беспринципный насильник тем временем уже посягал на пуговицы воротника.
Я дала насильнику по рукам, не обращая внимания на ойканье вперемешку со сдавленным хохотом.
- Только попр-робуйте! – процедила сквозь зубы самым строгим тоном, на который только была способна.
- Послушай, ну в самом деле – это безобразие на тебе я бы порвал в первую очередь!
У меня уже горели и уши, и обе щеки.
- А говорили, что не имеете обыкновения насиловать невинных девушек! Что-то судя по повадкам, я уже сильно в этом сомневаюсь!
- Брось, подарок – ты даже не представляешь, какому количеству девушек нравится, когда на них рвут платья.
- Это какие-то неправильные девушки! Или у них очень дешевые и некрасивые платья. Моё пошито из лучшей ткани по семь серебряных тари за штуку!
- Ну, можно хотя бы рукав? – спросила темнота с надеждой, отсмеявшись.
Я помолчала, обдумывая. В конце концов, следует признать - в словах моего мучителя есть определённый резон. Всё-таки, спектакль мы должны показать, как ни крути. Значит, реквизит актёров должен выглядеть правдоподобно.
- Рукав можно, - снисходительно ответила я, наконец.
И тут же, еще до того, как я договорила, ткань у меня на плече затрещала по швам. С довольным урчанием насильник всё-таки принялся терзать моё бедное, такое красивое – и почти чистое! – платье. Обнажённое плечо тут же пробрал сквозняк.
- Эй, а трогать обязательно? – проговорила я, смущаясь, когда сухая и чуть шершавая ладонь огладила нежную кожу. Потом ещё раз.
- Для правдоподобия, подарок. Исключительно для правдоподобия, - пробормотала темнота. – Я же должен вжиться в образ…
