Мало того, как было условлено, Петро и еще пара моих бойцов отвернули обшлаги своих пиджаков, демонстрируя револьверы.
– Так ты, дворянчик, на деле – простой разбойник? – с деланой весёлостью ощерился Кулагин. – Привёл с собой ватагу? Что? Пушкина с его Дубровским перечитал?
– Я бы на месте маэстро Пушкина закончил то произведение иначе. Любое зло должно быть наказано, – сказал я.
Андрей Васильевич Кулагин был неплохим актёром. Но я всё же уловил некоторые перемены в его эмоциях. Он старался показать себя хозяином положения, властным человеком, перед которым я – лишь букашка, но, между тем, появление моих бойцов изменило то, как держался вице-губернатор. Андрей Васильевич Кулагин посматривал на штаны моих бойцов, глазки забегали, сам он немного будто примел. Не думаю, что вице-губернатор Екатеринославской губернии был извращенцем-садомитом, хотя и подобное не могу отрицать, ибо пидо… он редкостный. Но Кулагин увидел оружие и, что уж там, струхнул.
Петро и еще десяток бойцов стояли ещё пока в дверях, и крики Кулагина могли, да чего там, обязательно донеслись за пределы изолированного помещения. На то и расчет был. Пусть все екатеринославское общество, а еще и гости губернии слышат. Мне-то скрывать особо нечего – ну, почти…
Кулагин определённо боялся. Это было слышно в некоторых его интонациях, в том как он смотрел на меня, как искал глазами защиты у своих бойцов, понимая, что их всего-то двое, а десяток моих дружинных, которые заслонили всё пространство возле дверного проёма, мог показаться и вовсе чуть ли не сотней, если у страха глаза велики.
– Ты пришёл меня убить? – мне показалось, что даже с некоторой грустью пытался сказать Кулагин, но его голос дал петуха, и вице-губернатор взвизгнул.
Я со злорадством заметил, как помощник вице-губернатора отреагировал на этот конфуз своего хозяина. Наверное, ещё ни разу Беляков не видел своего хозяина таким растерянным, таким трусливым. Но я знал, что часто люди, стоящие у власти и на вид грозные, остаются таковыми только лишь до момента, пока не осознают, что они всего лишь смертные. И что такой вот я, воспринимаемый Андреем Васильевичем Кулагиным как безбашенный отморозок, способен убить вице-губернатора прямо в ресторане. И никакие административные меры принуждения, связи, деньги… Ничего не спасет. Может, меня и накажут – но это будет уже потом.
Именно на это у меня и был расчёт. Я понимал, что прямо сейчас тягаться с Кулагиным в кабинетах я не смогу. Хотя именно это все равно придется делать, но, как я надеюсь, уже на иных позициях. Но теперь я демонстрировал иное – решимость идти до конца. Хотел показать этому деятелю, что он всего лишь человек, и что пуля в лоб для него – вполне вероятное последствие нашего противостояния.
Что Кулагин сейчас думает? Пришёл какой-то сбрендивший, сошедший с ума, потерявший связь с реальностью дворянчик, который собирается его прямо здесь и убить. И подобное вполне возможно. Например, если задели мою уязвлённую честь. Ведь я уже произнес вызов на дуэль, однако могу получить сатисфакцию при отказе дуэлировать тем, что убью своего противника.
Кстати, если бы сейчас было время Александра II, с его судом присяжных, всеми этими либеральными реформами, то я даже подумал бы о том, чтобы просто пристрелить Кулагина, а потом нанять какого-нибудь адвоката, например, знаменитого в будущем Плевако, и разнести в пух и прах всё обвинение, сделавшись моментально героем для всей Российской империи.
