Бармен отеля «Ритц» - страница 27

– Хорошо, сударыня.

– Вот и отлично. Я тоже вас порадую. Представьте себе, дорогой мой, наложенное на вас покаяние подошло к концу. Я разрешаю вам сегодня вечером вновь открыть бар. Команда возвращается на мостик, так что вызывайте Жоржа Шойера. Не теряйте времени. Да, и еще…

Да, подарки всегда приходится чем-то отрабатывать: Франк и сам бы удивился, если бы в этот раз обошлось.

– Господин Элмигер подумал, что вы могли бы изобрести новые рецепты. По случаю прибытия наших гостей. Как тонкий и лестный знак внимания, вы не считаете?

Франк поворачивается к Элмигеру.

Сконфуженный директор упорно отводит глаза.

– Речь о том, чтобы просто включить в меню несколько коктейлей, названных в честь немецких офицеров.

Франк на мгновение колеблется. Может, ответить ей, что коктейль SS Manhattan уже присутствует в меню с 1932 г.? Правда, он обязан названием не зловещей гитлеровской службе, а легендарному океанскому лайнеру!

– И нечего делать такое лицо, Мейер, – отрезает Вдова. – Да, кстати. Вы слышали что-нибудь о мадам Озелло?

– Говорят, что она болела, теперь выздоравливает и еще довольно слаба. События последних месяцев, видимо, сильно ее пошатнули.

– Пошатнули? Бланш Озелло? Да она кремень!

Вдова оборачивается к Элмигеру.

– Что говорят горничные, Ганс?

– У них нет доступа в апартаменты.

– Как это понимать?! – Мари-Луиза побелела от злости.

– Супруги Озелло отказались от уборки номера.

– Отказались? Это неслыханно! Что это значит?

Элмигер только воздевает руки к небу.

– Видимо, убирают сами, – робко предполагает Франк.

– Что за чушь вы несете, Мейер! – шипит Вдова, прежде чем повернуться к двум швейцарцам. – Наверняка им кто-то тайно помогает. Найдите способ туда проникнуть, черт возьми! Я хочу знать, что она кроит у меня за спиной.

Держи спину прямо, Франк, сохраняй спокойствие.

А вот если бы пришлось выбирать между Герингом и вдовой Ритц, кого бы он предпочел? Так сразу и не решишь.

Одно дело – представлять себе политика по фотографиям в газетах или кадрам кинохроники, и совсем другое – увидеть его во плоти.

Особенно когда этой плоти на нем так много!

Внешний вид Германа Геринга совершенно не соответствует установившейся репутации Великого Воина и Охотника. Он больше похож на немолодого, потрепанного жизнью франта: на нем шелковое муслиновое кимоно, лавандово-сиреневые брюки и кожаные шлепанцы с какими-то подблескивающими камнями. Лицо оплывшее, щеки свисают, как перебродившее тесто. Кожа замазана тональным кремом, сильно разит «Герленом» с каким-то экзотическим запахом. «Я – человек эпохи Возрождения», – провозгласил рейхсмаршал, тыча пальцем в зеленое лакированное трюмо, установленное по его приказу в апартаментах. Этот апологет нацистского мужества любит наносить макияж, сидя перед двустворчатым зеркалом.

Эта деталь наверняка позабавит Жоржа. И Бланш.

Но как бы то ни было, а в этом заставленном вещами номере-люксе Франк Мейер чувствует себя неловко и с трудом ориентируется.

Как и запланировано, откупорили бутылку шампанского. «Вдова Клико» 1913 г.: точно такое же подавали на серебряном юбилее императора Вильгельма II – двадцатипятилетии его восшествия на престол. Безумный раритет.

Рейхсмаршал польщен, Мари-Луиза в восторге. В гостиную осторожно входит плотный щекастый мужчина в квадратных очках. Геринг представил его как своего арт-дилера Карла Хаберштока. Коренастый немец вызван, чтобы осмотреть часы, доставленные Мари-Луизой, и дать экспертное заключение. Пока Вдова разворачивает упаковку, Франк наблюдает за Герингом. Заплывшие глазки впились в золоченный металлический корпус, которые украшает старинная ваза над циферблатом. Вот уж настоящий боров. Хабершток кивает, одобрительно выпячивает челюсть и подтверждает: вещь исключительно ценная.