«А забор был красивый, тяжелые такие куски кружевного литого железа, их носили минимум вдвоём. Весь унесли, надо же. И ворота сняли, арку только не смогли, она в бетоне. Памятник былого величия.»
Из-за угла вышла большая компания шпаны, мелкие держались за спинами взрослых, взрослые шли с уверенным видом, Барт смотрел на них, с удивлением понимая, что самые взрослые ростом меньше него, и вообще какие-то хилые, тощие, сутулые, кто-то хромой, кто-то с битым лицом. Самый крупный пошёл прямо к нему, держа руки в карманах и широко разведя локти, чтобы выглядеть здоровее, хотя Барт издалека видел, что с питанием у парня очень плохо. Они с Эльви продолжали идти в том же темпе, пацан напротив остановился, шумно сплюнул на землю и сказал Барту:
— Слышь, пацан, тебя там Гоша Каменный ждёт. Ты чё, не знаешь Гошу Каменного?
Барт подошёл к нему вплотную, посмотрел сверху вниз и очень тихо сказал:
— Не «Гоша Каменный», а его величество Георг Двенадцатый. И одного того, что ты это сказал, хватит на десять суток в обезьяннике, хочешь, провожу? Тут близко, два квартала к Стреле и вниз по лестнице, а потом через забор Кривого Деда. Он жив ещё, интересно?
Пока Барт говорил, пацан рассматривал его китель, постепенно сдуваясь и теряя гонор, достал руки из карманов и протянул Барту правую, отвечая совершенно другим тоном:
— Живой, чё ему станется... Он вечный, по ходу. Так ты отсюда?
— Откуда надо я, — Барт пожал ему руку, с недоверием глядя на узкую сухую ладонь, которая оказалась меньше его ладони, посмотрел пацану в глаза и сказал почти ласково: — Иди по своим делам, а я по своим пойду.
Пацан обернулся, неуютно глядя на две компании, которые представлял, тихо сказал Барту с нервным смешком:
— Ты тут вечером не ходи, тут могут и гопнуть.
— Их проблема, — Барт взял Эльви за локоть и повёл дальше, пацан пошёл рядом, еле слышно прошептал умоляющим голосом:
— Ну блин... Хоть мелочь дай, а?
Барт ответил тоже шёпотом, с усмешкой:
— Ща в бубен дам. Вали отсюда.
Пацан продолжал идти рядом с ним, делая вид, что у них серьёзный разговор, Барт решил помочь ему сохранить лицо и спросил:
— Через парк уже никак не пройти?
— Днём можно, если грязи не боишься, — с облегчением ответил пацан, опять надуваясь и изображая короля района, принимающего гостей, — но сейчас лучше не соваться, там гвоздей торчащих много. Если к Кривому Деду надо, то лучше в эту сторону, до Стрелы, потом по лестнице.
— Угу, спасибо, — Барт старался изображать серьёзное лицо, опять пожал пацану руку, взял Эльви за локоть и повёл дальше сквозь толпу, которая разошлась в стороны и провожала их взглядами. Кто-то шёпотом спросил у главаря, в чём дело, главарь раздражённо прошипел: «Они местные», как будто это объясняло всё.
«Форма спецуры объясняет всё, крысята.»
Ему не хотелось делать им больно, хотя он знал, что мог бы, и что ему ничего за это не будет, но просто не хотелось. Даже если бы они напали, он бы их магически обездвижил и ушёл. Что-то в этой жалкой голодной банде и этом захламлённом парке было такое хрупкое и несчастное, точно такое же, как в его собственном полузабытом детстве, как будто время здесь остановилось, и только он сам вырос, а эти старые развалины потрескались от ненужности, но не повзрослели ни на миг. Эльви молчала, Барт посмотрел на неё в первый раз только тогда, когда они свернули за угол, с улыбкой спросил:
