— За сколько?
Шен понимающе усмехнулся, изобразил задумчивость и предложил:
— Допустим, за пять тысяч. Столько император дал госпоже Веронике за голову правителя Тонга. Будем считать, что я заплатил тебе за голову Георга 12го. Нормально?
Барт неистово кивал, потому что говорить не мог из-за отпавшей челюсти — он рассчитывал максимум на тысячу, ну на полторы, но никак не на пять. Шен подождал, пока Барт придёт в себя, и очень серьёзно добавил:
— Но при одном условии — ты никому об этом не скажешь.
— Почему?
Шен посмотрел на сундук, понизил голос и сказал:
— Потому что это похоронит его репутацию. Георг 12й Каменный был суровым и беспощадным правителем, он не мог писать... такое.
Барт на миг поймал взгляд Шена, невольно, но на этот раз эффект от этого взгляда был какой-то новый, Барт не знал, винить в этом зелье или пожар, или то письмо, которое Шен прочитал первым. На первый взгляд казалось, что Шен смущён.
От этой мысли стало жутко, Барт посмотрел внимательнее и оценил всю информацию ещё раз, получив тот же вывод — Шен смущён.
Это было, вроде бы, максимально логично и понятно — Барт от этих писем испытывал смущение такого зашкаливающего уровня, что внутри себя хватался за голову, стонал и катался по полу, дрыгая ногами, но почему-то не ожидал такой же логичной реакции от Шена, как будто Шен в его глазах никогда не был человеком.
«А он человек. И огненное чудовище на стенах тоже выбило его из колеи, и к Вере на чай он тоже ходил успокаиваться, и письма Георга 12го его тоже смутили. Он тоже думал, что великий король не мог такого писать.»
— Но он писал, — Барт сказал это как будто не по своей воле, опять ощущая себя лошадью курьера, которая идёт куда ведут. Шен смутился ещё сильнее, нахмурился, но Барт видел, что это не от злости, это опять от смущения. Шен понизил голос почти до шёпота и убеждающим тоном сказал:
— Он делал это втайне. И это останется тайной, навсегда. Если я буду молчать и ты будешь молчать. Видят боги, это не первая и не последняя тайна подобного рода, хранителем которой я буду. А теперь и ты будешь.
Барта эти слова сильно взбодрили, хотя казалось, что он и так как на иголках. Любопытство снесло все преграды у него внутри, и он спросил:
— У вас есть ещё такие тайны?
— Есть. По обе стороны границы. Я молчал о них всю жизнь, и буду молчать и дальше, — Шен посмотрел на него с большим значением, Барт как бы согласился, но не так чтобы очень:
— Я тоже буду молчать об этом... — он указал глазами на сундук, замолчал, Шен уточнил:
— Но?
— Но я хочу знать, кто ещё, — Барт поднял на Шена миленький взгляд, Шен усмехнулся и ответил ровно:
— Император Цынь Первый.
Барт фыркнул:
— Это все знают, об этом песни пишут.
— У меня есть письма, написанные его рукой. Но я их тебе не покажу.
— Я и не надеялся, — нервно улыбнулся Барт, опять сделал невинные любопытные глазки: — Кто ещё?
— Император Ву.
— Он тоже был влюблён в ги-син?
— Нет, с ним всё гораздо хуже. Он был влюблён в жену, со временем это стало взаимно. И у меня есть целый сундук вещественных доказательств.
Барт молчал, изображая скромность, а внутри нагло ожидая продолжения, Шен продолжил со странной улыбкой, как будто этот разговор значил гораздо больше, чем Барт мог понять сейчас:
