– Я с ним поговорю, пусть снижается до двух часов работы. Пять слишком много, – сказала она. – Конечно, ты можешь просто заплатить, если есть деньги. Она говорила вкрадчиво, будто знала, что у меня ничего нет, кроме моих стринг и ультракороткого платья. – Мне нужно позвонить. Подруга за все заплатит и заберёт меня. Убьем двух зайцев. И вам мою физиономию видеть не придется, и мне – вашу.
Мы пошли дальше, приближаясь к дому. – Э нет, дело так не делается. Давай уговор, ежели ты подружишься с Ильёй, то отпущу домой. Ежели нет – заработаешь сама на поездку до дома.
Пф-ф, и зачем ей это? С мужланом ещё дружить? Взамен на моё освобождение из дыры? К чему такие сложности… Видимо хотят меня подольше использовать в качестве их раба.
– С ним дружить я не собираюсь. Второй вариант более привлекательный. Что предлагаете? – поинтересовалась я.
– Для начала сменить это профурссетское платье, – она поморщилась. – В доме цельный шкаф с сарафанами. Выберешь любое.
Зашли снова в избушку, которую старуха называла гордо "дом". А шкафом была маленькая комнатка, где рядом с соленьями висела одежда на самодельных крючках. Создавалось ощущение, что бабуля надо мной просто издевается.
Она предложила мне голубое платье в мелкий цветочек, мешковатое, из грубого материала. Я с отвращением взяла его кончиками пальцев.
– Что ж ты так скукожилась, девка. Отличный сарафан, в жару самое то! Надевай.
– Это?! – крикнула я. – Ничего нет по фигуре? С вырезом на груди или короткой юбкой?
– Чай не в бутике! Бери, что дают. В Москву вернуться хочешь?
Молча кивнула, приблизила платье к лицу и принюхалась. Пахло тленом, пылью и немытой коровой.
– Можно в стиралку хоть закинуть? – посмотрела на баб Аню, та лукаво улыбнулась.
– Если хочешь постирать, вот, – она махнула рукой в сторону тазика, скромно притаившегося в углу. – Мыло и щетка там же.
Я потеряла весь энтузиазм делать хоть что-то.
– А вода? – уточнила я.
– В колонке. Выходишь через калитку, поворачиваешь направо, буквально два шага и там колонка.
Уточнять, как же должна выглядеть колонка – не стала. Бабуля долго смотрела на моё лицо, не выражающее ничего кроме вселенского непонимания.
Она поморщилась, сильнее затянула платок, взяла меня за руку и потащила. – Эй! Куда так быстро?! – крикнула я. Мои ноги онемели, я не чувствовала пяток.
Каждый шаг давался с боем и болью. – А вот и колонка! – торжественно объявила бабушка, показывая рукой, будто демонстрирует экспонат.
– И отсюда вы пьете воду? Как это работает? Я не знала с какой стороны подойти к устройству. Это напомнило мне, как я однажды, зайдя в туалет фешенебельного ресторана, пыталась понять как нажать на кран, чтобы помыть руки.
Она закатила глаза, подошла к нему и руками схватилась за рычаг. Сделала несколько движений вниз, вода резво полилась из крана, а я мигом кинула тазик. Он наполнился в считаные секунды. – Теперь идём обратно, – сказала бабушка и направилась к дому. – Стойте! Я тут постираю, вдруг вода понадобится ещё, не ходить же несколько раз.
Но мои уговоры никто не слышал. Она повторяла, что так в деревне не принято и всё тут. А на вопросы почему, что будет если я так сделаю – она так и не ответила, предпочитая их игнорировать.
– Здесь стирай, – бросила она, оставив меня во дворе, прямо рядом с курочками. Они уже гуляли, клевали землю и смешно трясли головой. Одна проявила особый интерес, даже ко мне подошла, очень близко. Она резко клюнула меня в ногу и убежала. Видимо запомнила мою физиономию, решила отомстить. Я рассмеялась. Только вчера была в Москве, наслаждаясь своей шикарной жизнью, а сегодня думаю о том, почему меня не любит курица.
