– А я просто шел по улице и десятку нашел. Поднимаю голову, а там щит – реклама пива. Я и решил, что это знак свыше. То есть десятку надо потратить на пиво. А то потом события самым нежелательным образом повернуться могут. Я всегда прислушиваюсь к знакам свыше.
– А какие еще знаки могут быть?
– Ну вот, например, как-то еду я в автобусе и слышу старушечий голос: «Займи, но выпей!» Я подумал, с чего это она мне вдруг такое советует. А потом оказалось – это она другой старушке говорила, про лекарства. Мол, займи у кого-нибудь денег на лекарства, но выпей их обязательно. Старушки, они, знаешь, порой не совсем правильно синтаксические конструкции строят. Но я все равно сразу понял, что это был знак свыше. Займи, но выпей! Я занял и выпил. А то кто знает, куда бы меня занесло, если бы я пить не стал, может, в такое дерьмо вляпался бы…
– Весело. Ну как, мы идем?
– Конечно!
* * *
Новоселье было в разгаре. Хотя, по идее, гости должны были только-только начать приходить. На Сонину персону никто не обратил внимания.
– Смотри! – шепотом сказал ей Хмельной, указывая пальцем на плакат с изображением какой-то попсовой звезды. Плакат сопровождался лозунгом: «Давай сразу!»
– Это означает, – пояснил журналист, – что начинать пить надо сразу, а то кто знает, каким образом потом цепь случайных событий повернется? Стану как этот Невезучий! Кстати, как он тебе?
Хмельной наполнял свою рюмку водкой.
– Я его в лицо никогда не видела! Откуда я могу знать?
– И правда. Извини, я что-то не подумал. Вот он!
Невезучий выглядел поистине трагично. Он напоминал озлобленного пса, которого хозяин никогда не пускает в дом, даже зимой. Лохматый, с потухшим взглядом, впалыми щеками.
На нем был серенький в клеточку костюм, мятый и явно очень дешевый. Мрачно созерцал Невезучий пустой бокал, и никто не собирался его ему наполнить.
«И Нина оказалась невезучей, – рассуждала Софья, – и отец их вот-вот умрет! Словно какое-то проклятие на их роду!»
– Мне даже страшно заводить с ним разговор! – прошептала Соня.
– Да. Он ведь и послать может! – согласился Хмельной, наливая себе вторую рюмку.
Невезучий, по-видимому, не выдержал и решил налить себе сам. Бутылка выскользнула у него из рук и упала на пол и вдребезги разбилась.
– Не повезло! – угрюмо, словно оправдываясь, изрек Невезучий.
Прибежала виновница торжества.
– Ну вот, как всегда! – констатировала она. – Опять у Санька все из рук валится!
Невезучий молчал.
– Ладно, ты мой гость, – продолжала хозяйка. – Не беспокойся, сейчас я уберу. Только в следующий раз, когда захочешь налить, попроси кого-нибудь.
– Так никто не откликается! – воскликнул Невезучий, обращаясь к компании. – Я прошу, а никто не откликается.
Никто не откликнулся и в этот раз. Невезучий поник.
– Ты можешь меня ему представить? – спросила Соня Хмельного.
– А как?
– Скажи, что я пишу детективы, узнала о том, что он – криминальный журналист, и хочу с ним посоветоваться.
– Одну секунду.
Хмельной поднялся с места и направился к Невезучему. Они о чем-то посовещались и вскоре подозвали Соню.
Какой-то парень освободил место, Софья уселась по правую руку от Невезучего. «Могли бы сами ко мне подойти!» – подумала она, возмущаясь бестактностью брата покойной Нины.
– Александр Невезучий! – представился последний из списка подозреваемых и протянул Софье руку. При этом он умудрился угодить локтем в салатницу.
Соня назвала свое имя и отметила, что даже со списком подозреваемых этому человеку не повезло: в нем он оказался последним.
