Теперь друзья снимали убогую комнатушку, расположенную в верхнем этаже одного из множества домов, окружающих Койфар. Их квартал был одним из тех, что принято было считать благополучными – на улице здесь было относительно чисто (в понятии жителей Шатра это означало, что нечистоты не текли прямо по ней, предпочитая имеющуюся сточную канаву), а также можно было выйти вечером из дому, имея вполне приличные шансы вернуться обратно живым и здоровым.
Тут не было вездесущих притонов, где курили дурную траву, хотя сладковатый запах дыма и здесь преследовал повсюду. Но главное – здешние обитатели не выглядели вырвавшимися на свободу демонами Хаоса – их лица, быть может, и не были обременены излишним интеллектом, но всё же были лишены сифилисных пятен и тех признаков деградации, что обычно присущи жителям трущоб.
Комната была небольшая и едва вмещала пару лежанок, которые хозяин гордо именовал кроватями. Мелкое окошко почти не впускало воздух с улицы, что, говоря откровенно, возможно было и к лучшему. Над их комнаткой имелся небольшой чердак, но он нисколько не спасал от жара раскалённой на солнце крыши, так что здесь была извечная духота и днём, и ночью. В том же доме вполне можно было снять комнату и в первом этаже, но стоила она вдвое дороже. А здесь, по крайней мере, молодые люди были избавлены от того, что какой-нибудь прохожий может просто заглянуть в их комнатушку через окно.
Прошло больше трёх недель с момента их встречи у ворот Садов, и до сих пор они продолжали оставаться по эту сторону стены. Ни тот, ни другой так и не получили вожделенных пропусков. Тот самый мессир Тербьен, покровитель Палланта, так и не соизволил, видимо, замолвить словечко за далёкого и неведомого провинциального родственника. А письмо, написанное в день приезда Пайтором, похоже, не особенно впечатлило какого-то клерка из секретариата Ордена.
По новому обиталищу молодых людей нетрудно было догадаться, сколь быстро таяли в этом жадном до денег городе их скромные накопления. Паллант уже успел написать отцу жалобное письмо, пронизанное, однако, надеждами на светлое будущее. Там он, разумеется, просил ещё немного денег. Впрочем, поскольку он не мог позволить себе отправить письмо нарочным, доверившись императорской почте, можно было не сомневаться, что адресат получит депешу уже тогда, когда его отпрыск будет вовсю бедствовать в нищете.
Пайтор же прекрасно осознавал, что ему писать отцу не имеет ровным счётом никакого смысла. Несчастный старик и так, похоже, отдал сыну последнее, и сам теперь жил неизвестно на что. Так что оставалось лишь потуже затянуть пояса, что выражалось в первую очередь в том, что они съехали из памятного читателю трактира гораздо ниже, к самому подножию Койфара, где и сняли небольшую комнатушку на двоих.
Сам Пайтор считал, что это даже и к лучшему. Угроза скорого полного безденежья должна была подстегнуть обоих начинающих волшебников поскорее найти себе занятие, которое не только откроет перед ними врата к вершине, но и материально обеспечит их в достаточной степени, чтобы иметь возможность найти себе жилище получше, а соседей – поприличнее.
Сам он активно работал в этом направлении. Тайком от приятеля он продолжал рассматривать военную службу как один из перспективных вариантов. Да, теперь, в отсутствие войн, нечего было и думать о том, чтобы снискать себе скорую и громкую славу на этом поприще, но всё же место в армии давало не только доход, но ещё и казённое жильё, что позволяло двигаться в направлении намеченной цели даже и в более спокойном темпе.
