К сожалению, шхуна, на которой плыли наши герои, предназначалась не для путешествий, и потому не слишком-то задержалась здесь. Они пристали к берегу ночью, а уже к закату следующего дня отплыли дальше на запад, заполнив все ёмкости для хранения воды, а также запасшись зерном и некоторым количеством свежих овощей и фруктов.
Но даже эта остановка здорово освежила беднягу Палланта. Весь день они с Пайтором гуляли по острову, не боясь заблудиться, поскольку здесь было совсем немного дремучих лесов, да и сам Эликар был относительно невелик, так что за день они исходили значительную его часть.
Оба так прониклись спокойной, ласковой красотой этого места, что в шутку то и дело фантазировали о том, чтобы остаться здесь, просто не явившись вовремя на судно.
– Шутки шутками, но это – идеальное место, чтобы встретить старость, – проговорил Пайтор, срывая с дерева, стоящего прямо у дороги, какой-то жёлтый плод размером с кулак.
Плод этот был покрыт жёсткой ароматной кожицей, которая, однако, оказалась терпкой и горькой на вкус. Зато мякоть была просто восхитительна! Оба мессира тут же набили ими свои карманы.
– Представляешь, всё это здесь просто растёт само – нужно лишь протянуть руку! – утирая стекающий по подбородку сок, восхищённо промычал Паллант. – И это – в то самое время, когда земледельцы Саррассы вынуждены целыми днями горбатиться в полях, чтобы получить хоть что-то!
– Да, – философски кивнул Пайтор. – Глядя на подобное, поневоле начнёшь сомневаться в разумности и умелости богов. Кажется, им не очень-то удался мир, который они создали.
– Да неужели! – воскликнул в ответ Паллант. – А ты взгляни-ка на тот водопад за деревьями! Разве он не прекрасен? Посмотри, как искрится вода, будто бисер на юной красавице!
– Да, но если в одном месте бегут такие водопады, а в другом земля трескается от многомесячной засухи – значит, с этим миром явно что-то не так!
– Как раз наоборот! Он просто логичен и не так романтичен, как ты! Если что-то есть в одном месте – его уже не может быть в другом. Это – закон.
– Но можно же было распределить все эти богатства более-менее равномерно! – не сдавался Пайтор.
– Мессир Ваган, когда не бывал пьян, иногда мнил себя художником, – очищая очередной плод небольшим перочинным ножичком, заговорил Паллант. – Правда, рисовал он, в основном, полуголых служанок, но дело не в этом. У него были краски, кисти, и… такая штука, типа подноса, для смешивания красок. Я как-то попробовал из интереса что-то нарисовать. И знаешь, что я заметил? Если взять несколько чистых красок и смешать их вместе – почему-то всегда получается какая-то невнятная бурда самого унылого на свете цвета. Серость, дружище, она плоха во всём. Пусть уж лучше будет так, как есть. Где-то – что-то жёлтое, – и он подбросил фрукт в ладони. – Где-то зелёное, синее… Где-то должно быть и чёрное, коричневое… Так мир будет выглядеть интереснее, уж ты мне поверь.
– Сомневаюсь, что твоя аналогия здесь уместна, – буркнул Пайтор.
– Это всё потому, что ты – не художник! – рассмеялся в ответ Паллант.
Вот за такими философскими разговорами друзья и коротали день. Радовало уже то, что Паллант вернулся к жизни. Впервые за несколько недель он как следует пообедал, хотя и приговаривая, что вскоре наверняка будет жестоко сожалеть об этом. Но чистый благовонный воздух, улыбчивые островитяне, пешая прогулка и вкусная еда – всё это весьма способствовало аппетиту.
