– У вас бывает сыр?– спросил мальчик, с удивлением разглядывая твёрдые белые шарики.
– В этих местах не может не быть сыра,– заметил Ихневмон,– Есть коровы, козы, кобылицы. Значит, молока много. А из молока делают сыр. Кстати, хорошо ещё стебель сельдерея положить, чтобы хрустело.
– Но я ничего про сыр не слышал!
– В том, что ты про него не слышал, виноваты купцы, а не сыроделы,– назидательно прознёс Ихневмон.– Это они донесли до всех четырёх сторон света славу колонской смолы, гирканских мечей и массагетской краски для одежды.
К ним подошёл и Лик. Он не мог отделаться от беспокойства за неожиданного гостя. Теперь посёлок казался ему бестолковым и взъерошенным, словно необузданный конь, что только что прискакал из степи.
Еловрит повернул к нему голову и произнёс, не меняя серьёзного выражения лица.
– Это самый счастливый день в моей жизни. Никогда ещё так не веселился.
Лик всё равно чувствовал себя неловко.
– Здесь, среди скифов, другие обычаи. Тебе придётся привыкать.
– В Скифии весело,– с уверенностью заявил Еловрит,– Я пока не знаю вашего языка, но я бы хотел у вас пожить. Про вас много пишут элегические поэты нового стиля. Охотился бы на туров, стрелял из лука, занимался любовью в телегах, одаривал идолы в центре деревни, рисовал на кварце…
– Что?– Лик почувствовал себя, как в детстве, когда ещё толком не знал гераклейского наречия.
– На кварце! Ты видел когда-нибудь кварц?
– Нет. Это зверь какой-то?
– Это минерал. Впрочем, неважно. Со жрецами я бы общался, но всё равно уходил бы в дружину.
– Ты всё-таки определись,– серьёзно сказал Лик,– В энарии или в дружину. На энария надо десять лет учиться. И ты не подойдёшь.
Еловрит нахмурился.
– Ты думаешь, я их науку не освою?
– Науку может быть и освоишь. Но ты даже сейчас недостаточно похож на девочку.
– Ладно, я уже определился, что энареи мне не по душе,– юноша отвернулся и теперь смотрел в море,– А ещё я летал бы наперегонки с вольными волками на челкастых конях.
– Челкастых?– снова удивился Лик.
– Ну да,– ответил Еловрит,– У вас, в Скифии, все лошади челкастые. Я видел на росписях.
– Не все,– ответил юный оборотень,– Я жил в Киммерии и Таврии, там лошадей не стригут.
– Значит, стригут в какой-то другой Скифии!
– Это что за другая Скифия вдруг обнаружилась? За Гирканским морем?
– Ну есть же две Иберии и две Албании! Вот и Скифий, наверное, несколько.
– В той Скифии, про которую ты рассказываешь, я бы тоже пожил,– заметил Лик,– Может, она и не красивее моих родных мест, но куда безопасней. Однако даже я не знаю, где такая Скифия расположена. В следующий раз, когда увидишь росписи, посмотри внимательно. Вдруг там нарисована карта или указания для путешественников.
– А что про всё остальное скажешь?
– Я думаю, в телеге некоторые дела делать опасно,– с видом знатока сообщил Лик,– Кто угодно может увидеть, особенно её родители. Возьмут кнут, как пропишут за всё хорошее, и потом заставят жениться. А это самое страшное. Даже если её отец в отъезде, мать вместо него справится. Ты же слышал, что у нас, в степи, женщины очень решительные. Не то, что у вас, горожан…
– Согласен,– серьёзно ответил юный эллин,– В открытой степи надо соблюдать осторожность.
– А ещё я не очень понимаю – что за статуи в центре деревни?
– Ну… каменные. Которые на холмах стоят.
– Каменные? Это же надгробия. И зачем вообще деревню на кургане устраивать? Степи что-ли мало? Там же, наверное, ничего расти не будет, потому что земля мёртвая.
