– Соревнуетесь с собственными детьми? – тоже улыбнулся Смирнов.
Самсонова нахмурилась:
– Нет, конечно. При чем тут это?
– Извините, это я так. Давайте вернемся к Марухину.
– Как скажете, – недовольно проговорила Самсонова. – Александр Викторович всего себя отдавал науке. Хотя, бывало, и по головам шел.
– Но из-за этого не убивают, – возразил следователь.
Самсонова пожала плечами:
– Не знаю. Наверное, всякое бывает.
– Что еще можете сказать о покойном?
– Только хорошее, – невесело усмехнулась женщина. – На самом деле даже не знаю. Человек как человек. Мы же с ним работали вместе, а не жили. Что конкретно вас интересует?
– На молоденьких он не заглядывался?
– Чего не было, того не было. Александру Викторовичу не до того было. Он с утра до вечера только о работе думал, я ведь вам сказала.
– С женой из-за этого проблем не было?
– Если и были, то я не в курсе. Спросите ее саму.
– Так и сделаю. Вы никого не подозреваете?
– Да нет. Кого я могу подозревать? Тем более я так поняла, что убийца – псих.
– Почему вы так решили?
– Судя по тому, что он сделал.
– А вам откуда это известно? – поинтересовался Смирнов, хотя уже знал, что услышит в ответ.
– От жены Марухина. Она ходила на опознание.
– Ей должны были показать только лицо.
– Простыня случайно соскользнула.
– Понятно. Ваш муж сказал, что вы вирусолог.
– Да, и что?
– Не объясните, что это значит?
– Это имеет отношение к убийству Марухина?
– Нет, считайте, что мне просто любопытно.
– Ладно, только кратко. Договорились?
– Конечно, – согласился Смирнов. – Делайте скидку на мое невежество.
– Дело в том, что вирусы могут внедрять генетический материал в геном клетки хозяина, причем стабильно, то есть навсегда. Поэтому они используются для доставки нужной генетической информации в геном клеток.
– Как транспорт?
– В общем, да. В случае необходимости они способны корректировать дефекты генома. В восьмидесятых удалось получить изолированные гены и осуществить перенос у мышей. Тогда все и завертелось. Это был настоящий прорыв.
– Потрясающе, – вежливо сказал Смирнов.
– Еще что-нибудь?
От следователя не укрылось, как женщина якобы украдкой взглянула на часы.
– Нет, это все. Не знаете, где Александра Николаевна Кушекова?
– В лаборантской. Отсюда налево и до конца коридора.
Попрощавшись и взяв ее номер телефона, Смирнов отправился искать лаборантку. Та оказалась приятной полноватой женщиной лет сорока, в русом парике и с выщипанными бровями, которые походили на изогнутые ниточки. От нее пахло дешевым одеколоном и реактивами. Когда полицейский вошел, она мыла чашки Петри в стальной раковине.
– Александр Викторович имел золотые руки, – начала Кушекова, выслушав Смирнова. – Он мою Ниночку вылечил, так что лично я на него молилась. Мне его сам Господь послал, хотите – верьте, хотите – нет. И тот, кто его убил, достоин… достоин… – Она даже не смогла подобрать слова от возмущения.
Больше ничего путного следователь от нее не добился и, попросив записать ему номер мобильного телефона, попрощался.
Уходя из НИИ, Смирнов уносил в кармане номера телефонов всех сотрудников лаборатории. И, что не менее важно, отпечатки их пальцев, оставшиеся на страницах, где они писали свои номера.
Когда позвонил Дымин, Смирнов пил чай с купленной в ближайшем магазине булочкой.
– Я тут в монастыре все облазил, – гордо сообщил опер. – Место глухое, так что неудивительно, что сразу брата Федора не нашли. Не знаю, как его туда заманили, потому что ему туда соваться было явно незачем.
