От площади их группа последовала к следующему зданию, менее помпезному. Зашли с торца, поднявшись по ступеням. Как потом выяснилось, здесь обосновалось отделение вэйскадр, а именно действующего пограничного состава, облетающего ближние к училищу границы. Не путать с курсантами, обучающимся практическим полетам.
Его оставили дожидаться своей участи на втором этаже в кабинете, или как сами вэйскадровцы назвали, штабе с ярко выкрашенной табличкой на дверях «Седьмая вэйскадра». По убранству – простейшая приемная. Стулья от разных гарнитуров. Письменный стол с единственной тощей папкой на нем, кожаный диван, желтеющая колючка в кадке на подоконнике загибается без воды. Косо выстроенный ряд вещевых шкафчиков вдоль голых стен. Необжитая территория. Дураку понятно, что вэйскадра лишь недавно заступила в облеты. Изнань дери! Не могли они позже создать служебную единицу?
Через полчаса нахождения в этой душиловке Вем уже несколько раз проклял себя за то, что умудрился попасть в такую дерьмовую ситуацию. Хотя мечта о мести не давала упасть в полное уныние.
За окном послышался девичий голос. Девушка спрашивала Илью Терентьевича. Вем подошел к колючке в кадке и прислушался. Должно быть подружка командира, иначе так называемые Елис и Бондарь не выкладывали бы ей смиренно всю правду. «Прилетели… у Онуфриевича он. Скоро будет…».
Светловолосая барышня лет семнадцати кивала и улыбалась. Вот у кого действительно цветущий вид. Командиру везет. Фигурка невероятно хороша. Высокая упругая грудь, узкая талия при крутых бедрах, чувственные пухлые губки. Такие не встретишь у шуек. Те все как подростки, хлесткие, сухие как хворостины. Чень Суль тоже была такой. Тихой прозрачной мышью, которая забиралась по ночам в его постель и спустя час так же тихо исчезала. Малышку Ильи никак нельзя назвать мышью. Скорее всего, изнеженная дочка богатых вэйнов, не знающая ни в чем отказа.
В этот момент девчонка подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Несколько секунд они глядели друг на друга, после чего Вем отвернулся.
И через мгновение уже забыл о полюбовнице командира. Он постарался просчитать ход будущего разговора с теми, кто его будет допрашивать. И если он вытянет козырную карту, то вскоре предстоит встреча с кровным врагом. Но если нет…
– Вем Ранев, следуй за нами, – а вот и конвой.
В противовес ожиданиям, его доставили не в комнату для допросов местной вэйностражи, а повели в малый ректорский зал совещаний, что подкрепляло надежду на плодотворную беседу. Длинный и широкий отполированный до блеска стол из красного дерева, ряды кресел с бурой бархатной обивкой. Высокий потолок менял виды фресок – сцены знаменитых битв из Лароссийской истории. Центральная стена украшена горельефом в человеческий рост. Скульптор сваял из серого мрамора сцену благословения, а именно коленопреклоненную четверку колдунов, основателей училища, и рядом кого же еще? Конечно, святого дракона-единорога Вемовея. Глаза б его не видели.
За столом сидели трое вэйнов, они обернулись, чтобы оценить задержанного. Демьяна Невзорова среди них не оказалось. Досадно, хоть и ожидаемо. На столе лежал раскрытый шуйский ларец. И ворох бумаг рядом.
– Итак, рассказывай, – приказал ректор, только он мог позволить себе надеть не мундир в стенах сего заведения, а военный кафтан из дорогого сукна, длиною до пят, при золотых пуговицах. Такие носили во вторую Панокийскую. Волосы с проседью до плеч гладко зачесаны к затылку. Живое лицо, наделенное властью, испещрено мелкими, но не глубокими морщинами. Пожилой вэйн, довольно крепкий, но похоже, ненавидит непредвиденные и запутанные дела, коим и являлось это дело со шкатулкой для бумаг. Холеной ручкой с перстнями он указал на позолоченный ларец.
