– Мне известно только, что в тридцатом году этот учитель поступил к вам на службу с полной легендой. Советую проверить всю подноготную ваших учителей. До третьего колена с опросом родственников и вскрытием могил. И еще… у меня есть сведения, которые могли бы быть интересными только опервэйну Демьяну Невзорову. Только ему. Я могу его видеть?
Вемовей затаил дыхание, ожидая ответа.
– Во-первых, он уже давно не опервэйн, а заместитель управного Спецстражи Вэйновия, – фыркнул тот самый Глеб Онуфриевич начальник по вэй-безопасности. – Ну и во-вторых не…
– Молодой человек, – перебил подчиненного ректор, – Демьяна Тимофеевича нет в Лароссии нынче. Поговорить с тобой, он не может при всем желании. Так что, давай, расскажи нам, что желаешь ему поведать. Обещаю, мы все передадим, слово в слово, когда он появится.
– Думаю, я подожду, когда начальник вернется, и найду способ с ним увидеться, – разочарованно отозвался Вем. Он сложил руки за спиной и коротко поклонился.
Его просили подумать еще. Очередной отказ восприняли с недовольством.
– Понятно. Что ж, благодарим и на том. Теперь подожди за дверью. Лидочка, милая, проводи.
Красивая белокурая девушка-писарь, которую допрашиваемый не сразу заметил за перегородкой, оказывается записывала беседу в специальный вэйнакопитель и одновременно конспектировала по старинке вэй-пером. Она же проводила его из зала советов, цокая каблучками туфелек и придерживая муаровую юбку. Потом спешно поцокала обратно к начальству. Будучи за дверью Вемовей понял, что уже ничего путного его здесь не ждет. Надо поскорее найти способ покинуть это место.
Он не слышал, как в кабинете продолжилось обсуждение. Девушка писарь не успевала записывать. От напряжения к концу разговора она искусала свои яркие губки.
Законспектированный текст:
«– Почему не было отчетов о вторжении в секретку? – Прошу простить, думал, что такие мелочи не стоят вашего внимания, ведь ничего не украли. – Принесите список артефактусов и зовите толкователей по Шуе. Надо понять, что они хотят у нас выкрасть. Узнайте, кто из учителей поступил к нам на службу в тридцатом. – Неужели вы верите трепу этого зарвавшегося щенка? – Не верим так проверим. Отведи его к чтецам. Пусть просветят ему мозги. – Вот это правильно, Захар Емельянович. Сей лишак не внушает доверия. Как бы он сам не оказался диверсантом, засланным к нам на заморском драконе. Чтобы шпион и у нас тут под носом да пять лет – охальная брехня! – Вот и делай, Глеб, делай. Прежде, чем отправлять в Вэйновий документы, надо подготовить твердое основание. Лидочка, этот разговор можно было не записывать».
Через полчаса ожидания, дубовая дверь отворилась, выпуская начальника местной вэйностражи:
– Благодарим за сведения, эм… молодой человек, – бравый муж аж побагровел, так усердно выжимая из себя вежливость. – А теперь прошу пройти на кафедру чтецов. Если все сказанное тобой окажется правдой, будешь свободен. Мостовцев, сопроводи его.
В груди Вемовея заледенело. Чтецов он ненавидел с тех пор, как один из них выведал у него, где скрывается прадед. И слово «свободен» прозвучало как приговор. Здесь сидят опытнейшие чтецы, привыкшие выуживать сведения из мозгов так же легко, как дышать. Он не готов показать им свое нутро. Очень много в нем личного от потери прадеда до жажды мести врагу.
– Я могу отказаться?
– Нет.
Как можно было вырваться из плена и сразу встрять в самую дерьмовую ловушку, какую можно было придумать! Какой же он идиот! Да у него мозга просто нет, чего там чтецам смотреть-то! Ругая себя последними словами, Вемовей последовал на выход под конвоем.
