– Э нет, Борька. Сначала ты труп приведешь к Заломину, как в сказке, – хохотнул Яшка Бондарь. – «Живого или мертвого». Поднимешь, как отступник трупец, и вперед. Мы на это поглядим, правда, Илья Терентьевич?
– Довольно разглагольствовать! – прикрикнул на ребят командир. – Ассаев, раз ты пышешь инициативой, до отбоя слетаешь на опушку, осмотришь остатки кострища и поляну, где бивачил пришлый. Может что найдешь, подходящее на именную вещь.
– Так я не знаю, где вы этого ужа выловили.
– Яков тебе покажет.
– Ну вот, – пропыхтел Бондарь, он уже мечтал выспаться после смены.
– А можно я тоже с ними? – светловолосый и кудрявый Николай Олейников еще только привыкал к новому дракону и потому пользовался любым удобным случаем полетать на нем за пределами училища.
– Можно. Трое за дело. Остальные за мной. Вернемся к воронке.
Анатолий Тынин, самый старший из их группы и самый уравновешенный, беспрекословно последовал за командиром. Елисей Глицкий же, перед тем как выйти, закатил глаза к потолку и подосадовал:
– Надо было этого лишака об стену шарахнуть в самом начале побега. Ей Богу, поплакал бы да забыл.
***
В тот день ожидаемого романтичного свидания так и не случилось. Илья заглянул к Полине в общежитие лишь на несколько минут, рассказал коротко о своих злоключениях и о том, что скорее всего его группа будет скоро пропадать в дальних полетах в поисках беглеца.
– Лучше бы вы его не нашли, – прошептала она.
Но Илья услышал и нахмурился:
– Это почему же?
– От таких, как этот Ранев, лучше держаться подальше. Понимаешь, я как душеспасатель вижу больше, чем другие. Этот лишак очень опасен. Пойми, он способен на убийство, возможно уже убивал и не раз. Даже наверняка убивал. Его эмоциональная карта черна, как ночь!
Илья воспринял ее речь по-своему:
– Тогда его точно надо выловить.
– Но я боюсь за тебя.
Парень наклонился и легко и бережно погладил ладонь девушки.
– А вот этого не надо, Поли. Ничего не бойся. Он нам ничего не сделает. Это же лишак. Прости, душа моя, но сейчас мне надо бежать.
Он ушел, а Полина закрыла дверь и опустилась на стул у окна. Через минутку она наблюдала, как командир широким шагом удаляется по дорожке прочь от женского общежития.
8. 7. Отшельник
Он знал, чем ему может грозить вертикальный вход в портал, потому постарался сгруппироваться. Помогло отчасти, по крайней мере, из него не вышибло дух, и позвоночник не сломался пополам, как бывало у некоторых таких же отчаянных. Плечо, левая нога и затылок дружно взорвались болью. Вемовей сцепил зубы и сдержал стон. Какое-то время приходил в себя. Затем опираясь на скип, как на посох, медленно поднялся с земли. Он оказался на широкой лесной поляне в гуще папоротниковых зарослей. Хоровод вековых лиственниц подпирал небосвод, плотно затянутый облачной хмарью. Далеко видимо его забросило, если он из светлого полдня попал в сумрачный вечер.
Боль немного притихла, вместо нее тело холодила вечерняя сырость. Ночевать в лесу желания не возникло – комары да медведи могут потревожить, и Вем захромал в сторону, где ему почудился просвет меж толстыми стволами. Он не ошибся с направлением. Уже через полчаса пути вышел на опушку и вдали разглядел в сумерках то, что искал – спящая деревня.
Ему повезло – хозяева ближайшего крайнего дома еще бодрствовали. На крыльце стояла женщина толстоногая в сарафане, растрепанные волосы доставали до ее пят. Мужик мелковатый при ней, но жилистый. Трое детей. Он остановился за кособоким тыном и махнул им рукой.
