То наш определитель очень обижается.
Одни считают, что человек – прямоходящий,
Другие, что конечно – говорящий.
Одни, что он похож на них, а третьи – что он гуманист
и человечен,
Другие, что человеческое ничего ему не чуждо, короче спор тот
вечен.
Медведь считает что человек – это опасно,
Но при удаче – жертва, мясо, ест его, с медведем нам все ясно.
Вот вывод – что у всех, а что такое «человек» – от истинного
понимания,
Итог всего зависит, и конец, как же они закончат свое
существование.
406. ДУБЫ, КАБАНЫ, БРЁВНА И ЧУРКИ
(2017-09-04)
Будь же как дуб, неумолим, настойчив, непреклонен, твёрд,
Но если голова – дубовое полено, смотри, не размозжи
о стену лоб.
Пусть вера в собственную непогрешимость миром этим движет,
Но главное, кто так считает – не прогибается и никому
не лижет.
Для некоторых важна уверенность в себе,
И только все кругом глупы и ошибаются во всём.
Что мир вокруг них несовершенен, так себе,
Они же совершенство и тут конечно не при чём.
Вот дуб стоит, его же не волнует ничего,
Конечно, пока его не спилят самого.
Ну, а все остальные – кабаны, и постоянно под него копают,
Но не добраться до корней, как глубоки те корни, кабаны себе
не представляют.
Да, в общем, хорошо, что рощи целые кругом, дубовые растут,
И люди таки же прямолинейные и твердые вокруг, пустили
корни и живут.
Спокойны мы за мир – в нём много дубового вырастает снова,
Оно дубовое – всему строительству и мебели основа.
Но вот когда ты дубом себя твёрдым неумолимым
представляешь,
Ты думаешь как дуб, тогда как дуб, конечно, поступаешь.
Полезно будет очень, и окончательно в доску дубовую, бревно,
полено превратись,
И прочным, качественным домом или сараем, амбаров, стулом,
хотя бы чуркой становись.
407. ВОРОНА – КЛАССИК И ПИСАТЕЛЬ
(Посвящение одному писателю)
(2017-09-05)
Как здорово быть «великим», «классиком», «писателем
от литературы»,
Вернее так считать, раз кто-то, где-то, издал твоей макулатуры.
Чтоб имя и фамилию твою произносили с придыханием,
Что «классик» ты, «велик и знаменит», уже прижилось у тебя
в сознании.
Приятно говорить об этом, и классиком, писателем известным
представляться,
И тем эффектом, что ты, почти как Пушкин, производишь,
наслаждаться.
Но пусть читатель классика такого и писателя – вороной
представляет,
Классической вороной, которая так гордо ходит, шумно каркает,
пока ещё летает.
Ворона тоже думает, что всех на улице важнее и главней,
Что голубых она, классических, конечно же – писательских
кровей.
Ей даже невдомек, что людям жить она мешает,
Что гадит, каркает и толпами огромными летает.
Ну что сказать? Вот сколько бы по улице ворона не ходила,
И что она писатель, уже великий классик, себя бы не хвалила.
Так и умрёт она вороной, никто о ней потом не вспоминает,
А, да, чуть не забыл – действительно, ворона «классик», и почти
«писатель», её Крылов однажды с сыром поминает.
408. ТУШКАНЧИКИ И ОБМАНЩИКИ
(2017-09-05)
Вон – бегемот идёт,
А этот – как медведь.
А вот – свинья, идёт и жрёт,
А эта – как муха навозная – туда ей и лететь.
Плохое настроение, легче всего на окружающих сорвать,
Что это верный, а не ложный путь, себе то хоть не надо
сочинять.
Что все вокруг толсты, глупы, медлительны, плохо одеты и
бедны —
А это не менялось никогда, со времени царя гороха и древней
старины.
Как жили бегемоты, крокодилы, львы, носороги и тушканчики,
Так и живут они и до сих пор.
Как были, так и будут, и это миру приговор —
Грабители и воры, хулиганы, хамы, мошенники, обманщики.
