По идее, послать ее Уильям не должен — все та же иерархия не позволит. А вот отказаться прийти способен. Под любым выдуманным предлогом. Если, конечно, захочет. И тогда Вика точно будет чувствовать себя еще глупее, чем сейчас. С другой стороны, он же не раб, хоть Аурелиус и утверждает обратное. И волен распоряжаться своим телом по собсвтенному усмотрению.
Или нет?..
Негромкий, можно даже сказать почтительный, стук в дверь заставил ее подскочить прямо в кресле. Мысленно припомнив все известные ей ругательства, она заставила себя подняться. Главное, чтобы ноги не дрожали. Не дрожали, сказано! Иначе она и упасть может. Прямо в объятия Уильяма, угу. Вот будет весело тогда им обоим.
— Войдите, — голос звучал на удивление ровно.
Дверь отворилась. На пороге показался Уильям.
— Вызывали, ваше сиятельство? — ровный голос, низкий поклон.
Такое ощущение, что перед Викой сейчас стоял не человек, робот. Спокойный, даже слишком. С толстым панцирем, прятавшим все чувства и эмоции.
Вике очень сильно, до зуда в кончиках пальцев, захотелось встряхнуть этого мистера Невозмутимость, ну, или сделать что-то, что вызовет наружу его настоящие чувства. Ей хотелось увидеть его без панциря, насладиться им настоящим.
— Да, Уильям, — кивнула она, — вызывала. Проходите.
Дверь закрылась, отрезая их обоих от остального мира.
— Ко мне обращаются «Вилли» и на «ты», ваше сиятельство, — вроде бы спокойно сказано, без эмоций, а в голосе что-то такое странное. Как будто Уильям пересилил себя, чтобы произнести эту фразу.
Хотя почему «как будто»?
— Я прекрасно вижу, что вам это неприятно, — покачала головой Вика, — поэтому предпочту так не делать.
Удивление, мелькнувшее в синих, как небо, глазах, Вика заметила, только потому, что внимательно присматривалась к лицу Уильяма и тщательно ловила любые отголоски его эмоций.
И опять ровное:
— Как прикажете, ваше сиятельство. Чем могу быть полезен?
«Переспи со мной, — подумала Вика грустно, — может, тогда я наконец-то успокоюсь».
Уильям с огромным трудом дождался возращения в замок. Сразу по приезде, закрывшись, наконец, в своей комнате, он подошел к зеркалу и горько улыбнулся отражению. Давно он не чувствовал себя таким бесполезным, таким ничтожным. Губа внутри была искусана сразу в нескольких местах. Солоноватый привкус как будто впитался под кожу.
«У Уильяма золотые руки». Он мог бы гордиться этими словами любимой женщины, если бы сразу после них ему снова не указали на место. Где-то там, на коврике. За дверью.
Сердце болело, сильно, до одури. Успокоительное практически не помогало. Постоянные унижения на глазах у любимой выматывали больше, чем обычно. Была бы возможность, Уильям уже попытался бы спиться. Увы. Спиртного бастарду не полагалось. То, что у него появлялось, стоило ему больших денег и связей.
Стук в дверь. Голос служанки:
— Вилли, открой. Тебя госпожа зовет.
Еще одна. Вилли. Сама убирает в комнатах, моет там полы, лютой завистью завидует возможности Уильяма жить рядом с господами, а туда же. Вилли. Дрянь.
— Кто? — Уильям даже не подумал отпереть.
Обойдется. Надо — скажет через дверь. Нет – пусть идет назад, к той самой госпоже.
Колебание в несколько секунд, затем:
— Племянница мага.
Виктория. Уильям вздрогнул, порадовался, что не открыл, не выдал себя.
— Приду, — ответил он холодно, хотя у самого горели щеки.
Виктория. Он зачем-то понадобился Виктории. Понимание обожгло горячей смолой.
