Читать нечего, смотреть тоже. Хочу просто полежать, благо есть о чём подумать и поразмышлять. Однако, как и в случае с преждевременными магическими опытами, не могу оставаться в бездействии. Юный организм требует постоянных движений, и даже усталость от разминки и таскания вёдер быстро прошла.
Что бы сейчас сделал Степ? Парнишка, невзирая на ушибы, пошёл бы гулять на улицу. К тому же куда идти у моего предшественника было – к дому городского советника Анатоля Раймса, чья дочь Верда в своём дворе вечерами развлекалась на качелях и за которой можно было подсматривать, забравшись на росший возле забора тополь.
Тащиться в район богатых особняков и подсматривать за пакостницей мне ни к чему, а вот прогуляться поблизости от своей улицы – почему бы и нет. Доставшаяся память, она как просмотренная телепередача, в ней нет ни запахов, ни вкусов, да и звуки с картинками плоские. А ещё я очень хочу ходить, хочу бегать, хочу жить. Нет, мне сейчас не сорок семь. Неполные четырнадцать, так я себя ощущаю. Ноющая боль от синяков? Почти забыл про неё.
Надо только что-нибудь ещё на себя накинуть. Дни-то стоят уже по-летнему тёплые, а вот вечерами прохладно. Скоро наступят сумерки, и встретить их лучше в тканевой куртке. Где она? В шкафу? Нет, там же, куда Степ её бросил, за тумбочкой.
Закрыв замок и спрятав ключ под камень (если Ригер вдруг придёт сегодня пораньше, знает, где его найти), направляюсь в сторону, противоположную площади с колодцем.
Наша улица далеко не самая бедная в Неллере, столице одноимённого герцогства, есть такие трущобы, куда даже днём лучше не соваться. Поэтому иду туда, где безопаснее гулять. Побить могут везде, но хоть не убьют, и за то спасибо.
Куртка нараспашку, в одном кармане положенный туда ещё Степом небольшой окатыш для увеличения веса удара. Морда разбита, но улыбка искренняя. Настоящий шпанистый пацан, такой, каким когда-то был в отрочестве.
Улица на улицу, район на район, драки и хулиганство – нынешние сидельцы по домам со своими смартфонами, планшетами, ноутбуками, приставками и не поймут, о чём речь. Ловлю себя на мысли, что как раз в моей новой жизни здешние пацаны очень даже поймут. Какое это счастье. Хочется засвистеть или громко закричать. Понимаю, что не совсем сейчас адекватен. Мне простительно. Ничего, скоро приду в норму.
Шпили герцогского замка, возвышающегося на крутом холме в центре Неллера, видны с любой точки города. Как по мне, так жилище местных правителей выглядит мрачновато. Ещё и камень для строительства взяли тёмно-серый, почти чёрный.
Сколько лет этой твердыне? Правильный ответ: двести пятьдесят два. До этого здесь тоже стоял замок, только поменьше. Уроки истории, впрочем, как и остальные предметы, Степ усваивал старательно.
Средневековые порядки не предполагали мягкости в воспитании и обучении. Розги для мальчиков или тёмный карцер для девочек грозили всем, кто проявлял нерадивость. Хотя и здесь справедливости не существовало. Чем богаче родители школяра, совершившего проступок или не усвоившего предмет, тем выше шанс отделаться внушением, а то и вовсе лёгким укором.
Сирота Степ Ниш на снисхождение рассчитывать не мог, поэтому учился старательнее других и шалил меньше. Однако это не смогло избавить его от наказаний. За неполных четыре года учёбы ему пришлось не менее полутора десятков раз ложиться на скамью.
Чаще всего парнишке доставалось от Леопольда Нирбаха, тридцатилетнего учителя грамматики и каллиграфии. Мой предшественник был не очень аккуратным, и кляксы часто портили листы бумаги отвратительного качества, выданные ему для письма.
