Возглавить кавалькаду Ригер мне не дал. Переживает за мою безопасность. Вдруг стрелы откуда-нибудь внезапно полетят? Амулеты, их отклоняющие, есть у каждого из нас, даже у Юльки. Только энергии в кулонах хватит на защиту от полутора-двух десятков выстрелов из луков или арбалетов. Беспокойство моего опекуна понятно – в залпе, направленном на меня одного, может оказаться большее число снарядов. Что ж, поеду и в середине строя.
– Юлька, догоняй, что скажу, – обернулся к девчонке, а когда та со мной поравнялась, доверительно сообщил: – Читал в книге, что обсасывать грязные пальцы плохо для животика. Болеть будет.
– Так я же не грязь, а мёд слизываю, – рассмеялась девчонка. – Пальцы липкие. Что с тобой, Степ?! Милорд!
Первым свидетелем моего приступа стала она, молоденькая служанка. Разукрасить произошедшее всякими немыслимыми подробностями фантазии у неё хватит, и чем больше Юлька их вывалит на слушателей, тем меньше её всерьёз станут слушать.
– Горит, Юль, грудь горит! – произнёс осипшим голосом и положил свободную от уздечки руку на верх живота. – Больно, – страдальчески поморщился, закрыл глаза и начал медленно заваливаться вбок.
– Милорд! Господин Ригер! Он! – Девчонка в испуге схватила меня обеими руками за локоть и сама чуть не свалилась на землю. – Милорд!
Но уже и без её слезливых криков все сообразили, что с его преподобием происходит что-то неладное. Упасть мне не дали. Отряд остановился, и бастарда Степа, бережно сняв с кобылы, уложили на траву.
– У нашего милорда открылся дар! – первым догадался бывший опекун. – Ник, подай бурдюк. Да не с вином, глупый! С водой!
Тяжело дышу, не открывая глаз. Предсмертная фраза римского императора Нерона «Какой великий актёр умирает!» так и норовила сорваться с моих губ. Сдержал неуместное веселье и тихо попросил:
– Пить.
Хорошо лежать на травке, на лоне природы, под ласковыми лучами летнего солнца. Приходится прикидываться испытывающим боли, но это – так я решил – ненадолго. Часик-два, и можно оживать, перестать ломать комедию.
Вокруг меня суета и хлопоты, сквозь полуоткрытые веки вижу испуг не только на лицах Ригера, Николаса и Юльки – у девчонки ещё и слёзы ручьём. Трое других гвардейцев тоже заметно переживают. Приятно такое видеть. Ценят.
– Попей, Степ, вот, попей, – поднёс опекун к моим губам кубок, наполненный взятой с собой в поездку живительной водой из Готлинского источника. – Маленькими глотками.
В волнении дядька забыл о субординации. Пусть на короткое время, но я вновь стал для него воспитанником.
Могли бы и в тенёк оттащить, тут до лесной опушки всего-то полсотни ярдов. Не догадались, ну и ладно.
– Спасибо! – прошептал и приложился к сосуду, вода всё ещё холодная, не так уж давно ею наполнили бурдюки. Попытался выдавить слёзы боли, не получилось. Погорячился насчёт великого актёра. Актёришка. Но для моих соратников и так сойдёт. – Дядя, дядя, у меня источник. Слышишь? Я получил дар.
Попытался сесть на задницу, Ригер не дал, мягко нажав мне на правое плечо.
– Тихо, Степ, милорд. – Ну вот, я опять для него благородный аристократ. – Не спешите. Я знал, я был уверен, что кровь Неллеров пробудит в вас источник. Вам больно?
– Горит. – Вру и не краснею. – Внутри, вот тут, жжёт.
– Наш милорд маг, – вытирая слёзы ладонью, сообщила всем остальным Юлька.
Дошло наконец-то. Спасибо, кэп. Без тебя это никто бы не понял. Иронизирую, если что, и выдавливаю очередной стон.
