– Так и люби на своём месте, куда начальством поставлен! Зачем сам дергаешься и своих бойцов в смуту вгоняешь?!
Выплеснув давившее грудь негодование, Могилев немного успокоился, вышел из-за стола, развернул стул, стоящий рядом, и жестом пригласил подчиненного присесть. Затем, шагая по кабинету, уже спокойнее продолжил:
– Ну, уймись, Миша! Себя погубишь, семью! Ты детей чужих зачем в семью брал?! Чтобы второй раз сиротами оставить?! Или, думаешь, Наталья сама справится?!
– Если бы не это обстоятельство, я бы еще в начале войны сбежал добровольцем, как другие! – не сдавался подъесаул. – Но сейчас-то дети уж привыкли на новом месте, да и родители мои Наталью поддержат… – сыпал он аргументы в свою защиту.
– Если у нас все казаки убегут на фронт «охотниками», кто на родине за порядком следить будет?! – негодовал Могилёв. – Мы с тобой народ служивый, подневольный. есть приказ стоять дивизиону в городе – выполняй! Кончились поблажки в министерстве! В Иркутске четко дали понять: еще одна такая бумажка, и придется гнать тебя в шею из дивизиона за нарушение воинской дисциплины и порядка! А вместе с тобой и меня выпнут!
– Вы-то причем? – грустно усмехнулся ответчик.
– Рыба с головы гниет – слышал такое? Для министерства мы с тобой плохие командиры получаемся, раз у нас вместо выполнения должностных обязанностей провокации в строю!
– Да нет у нас никаких провокаций! – не сдавался Каргополов. – Отправили бы меня на фронт еще прошлой весной с официальным пополнением, не было бы сейчас никаких бумажек!
– Как же нет?! Кого не спроси из твоей сотни: мы за командиром на фронт! Кому охота перед начальством трусливым мещанином слыть?! – бросив взгляд исподлобья, усмехнулся Могилев и снова расположился в кресле за рабочим столом. – Закончим разговор на этом. Надеюсь, Михаил, ты меня наконец-то понял: у каждого своё место и служба! Я, конечно, твоему отцу обещал держать в узде твою молодую горячность, чтобы беды не вышло, но мне и о других казаках положено думать, а тебе пора самому отвечать за свои поступки! Свободен!
Каргополов поднялся со стула, привычным жестом отдал воинскую честь старшему по званию офицеру и развернулся к двери на выход.
– Погоди! Еще дело есть! – вдруг остановил его командующий. – Сейчас общее построение объявим: пополнение прибыло из Иркутского военного училища, одного из младших офицеров к тебе в сотню определяю: Сотников Александр Александрович, тысяча восемьсот девяносто первого года рождения. Личное дело его возьми! Обучай!
Михаилу пришлось вернуться за бумагами к столу Могилёва, который, бросив на подчиненного усталый взгляд, многозначительно добавил:
– Вот Сотников с женой расстаться не пожелал: с собой беременную притащил! Герой, тоже мне! Вот что мне с вами, молодыми, делать?! Так что займитесь уже, подъесаул Каргополов, своими прямыми обязанностями, включая проблемы личного состава вашей сотни!
Через полчаса есаул Могилев уже стоял перед выстроившимися рядами вверенного ему дивизиона:
– Братья казаки! – громко, с напряжением в голосе обратился он к подчиненным. – Из Иркутска к нам прибыло пополнение младшего офицерского состава: небольшое, но очень важное и нужное для нашего города, губернии, страны! Родина по-прежнему несет большие потери как на фронтах мировой войны, так и внутри своих границ! Благодарю каждого из вас за верную и преданную службу!
