Теперь Марей стал легендой не хуже нас с Арием, только легендой смертной, а потому с каждым годом всё более великолепной, идеальной, непревзойдённой и изумительной, мы же отныне были рядом и поэтому начали терять блеск… Это человеческая жизнь коротка, а для нас десятки лет проскакивали так, что мы не замечали их. И я начинал чувствовать, как тает и ускользает былое величие, мне стало даже приходить в голову, что для возрождения этого самого величия надо бы куда-нибудь исчезнуть снова. Но так не хотелось опять отправляться в ссылку… А, похоже, срок не просто подходил, а может быть, и вовсе был упущен.
Во дворец в Авгалле Арика было не заманить, по-прежнему, он помогал ратаям в их страданиях, как Галалий, но теперь пошёл дальше: выучил даже нескольких лекарей, один из которых, Вегор, после создал что-то вроде училища в Авгалле, где хранились списки с усовников, куда приходили учиться и последующие поколения лекарей, построили даже больницы в городах, бывших столицах царств и это тоже придумал Арик, причём лечили там бесплатно, а жалование лекарями и помощникам платили из казны. Не желая спорить с тем, что это благо, я не стал возражать, что очень полюбилось народу Байкала, значительно приросшему, надо сказать, за время после нашествия орды полуденцев. А средства на эти все его благости мы брали из налогов, которые платили все, богатые – много, бедные чуть-чуть, но тоже, на этом настоял я, считая, что если бедняки не смогут участвовать в накоплении общего богатства, то не смогут считать, что находятся в том же праве, что и те, кто платит. Так же из налогов кормили и городскую стражу, должную охранять покой в годах и селах, и войско, призванное оберегать весь Байкал. Казна казной, но люди должны понимать, что они не нахлебники и не дети, если их защищают и лечат, то они тоже должны содержать тех, кто народу служит. Все ради всех.
Города наши стали больше, и дороги мы построили, это уже была моя заслуга полностью, и строили мы их сначала между столицами, а после уже стали соединять и деревни, и сёла, появились и объездные дороги, хотя главным путём, соединяющим все города и все околичности страны, всегда было и осталось Великое Море, по которому летом ходили корабли и лодки во множестве, а зимой по льду все расстояния становились ещё меньше, так было во всю историю Байкала больше всего люди ездили из конца в конец царства по воде, то есть по Великому Морю.
И ещё после полуденного нашествия Арик настаивал, что необходимо придумать что-то для охраны границ и дальних дозоров.
– Дальних дозоров? – удивился я. – Что ты думаешь, наших ратников посылать в какие-то разведки?
– А ты хочешь снова нежданно оказаться нос к носу с ордой, взявшейся неизвестно откуда?
Он, конечно, был прав совершенно. И пришлось создать и такую, совершенно новую стражу, которая занималась только охранением границ Байкала. И подумывать, не построить ли стену вокруг. Но с этим Арик не согласился:
– Приморье наше растёт и ширится, что же ты будешь душить людей стенами?
– Под защитой всегда душно, – возразил я, но стен возводить мы всё же не стали.
Вот так за прошедшие годы мы не уронили того, что создал некогда великий царь Байкала Могул. И снова Байкал расцвёл, как мечталось, думаю, и Марею, ещё юноше, и мне самому и, наверное, Арию.
Лет через сто пятьдесят или больше Арик внезапно собрался в дорогу и уехал, оставив мне свой дом на берегу. Я не люблю его отлучек, начинаю тосковать и слабеть из-за них, но остановить этого упрямца всегда было невозможно. Он даже позвал с собой, но я поспешил отказаться и сразу пожалел, что меня держало? Очередная семья? Увы, нет, желание оставаться великим Эрбином всего лишь, тщеславие, похоже, было моим главным грехом…
