– Через стену перелетели бы, подумаешь, делов, – усмехнулась Аяя, когда я сказал ей об этом.
– Легко с тобой, я смотрю, – сказал я, усмехаясь.
Наконец, мы дошли до дома Зигалит, я постучал, открыл привратник, вот как, теперь и привратника она завела, что ж, собиралась ещё умет открыть на золото, что я оставил…
– Госпожа Зигалит уже почивають…
– Скажи муж вернулся, Эрбин, – сказал я, не собираясь ждать у ворот.
Тот побледнел, выпучив глаза и посторонился, впуская нас, а сам, заперев за нами, побежал в дом, предваряя. Я не хотел, чтобы Аяя поранила или испачкала ноги, потому решил не спускать её со спины, пока в дому не окажемся.
Там засветили окна, хотя странно, что Зигалит с закатом спать-то легла, ещё не такое позднее время, но, может быть, встаёт рано? Не хворает ли, забеспокоился я.
– Поздорова ли госпожа? – спросил я привратника, когда он выскочил снова из дверей и раскрыл их для нас.
– Дак… а… да! Да, здравствуют! – растерянно произнёс он.
Мне не понравилась его растерянность и странный испуг, словно Зигалит вовсе не ждёт меня, и… я не стал додумывать, вошёл в отворённые двери. Передняя горница, как и раньше, только ковёр новый на полу и… пахнет здесь… не могу понять, чем. Служанка выбежала, на ходу поправляет платье, не прибранная.
Я опустил Аяю на пол, тут и вышла Зигалит, в рубашке, только плечи обернула куском светлой шерсти, будто кутаясь, хотя и не холодно вовсе. Обняла меня, но почему прячет лицо от смущения, что здесь? Измена? Не может быть, отродясь мне не изменяли жёны…
Но тут я заметил, что живота у Зигалит нет, по моим расчетам рожать ей было месяца через два, ну, учитывая двойню, через месяц…
– Ты что же, опросталась уже? – спросил я, оглядывая её. Может, потому и смущена?
– Дак я… – она покраснела. – Ски-инула я, Эрбинчик…
Я обнял её, погладил по спине, думая, что успокаиваю горе.
– Ничего-ничего, не горюй, всяко быват…
Но тут она заметила Аяю, в таком странном виде представшую, что даже служанка оглядывалась с интересом.
– А… это хто же?.. – спросила Зигалит без улыбки.
Оплошал я, сразу-то не представил, отвлёкся непрошенными мыслями, вот и…
– Это Аяя, познайтесь. А это – Зигалит, моя жена, – сказал я, отступая и словно впуская Аяю в круг.
– Хто ж она бу-уит? Ишшо-о одна? – по-прежнему вытягивая губки, проговорила Зигалит. – Жёнка? Младшая, али так, наложница? – нахмурилась моя жена, оглядывая Аяю с придиркой, обошла вокруг даже.
– Да нет, што ты… Это Ария жена.
– А-ария? А чёже го-олая, в твоей одёже? И босая… На ру-уках своих сахарных нёс иё? Исхитил у брата-нето?
– Да на што она мне… что ты, Зигалит?!
– На што-о?! – Зигалит сверкнула на меня глазами из-за спины Аяи. – Зна-аемо на што эдаки кра-али…
– Так чего бы я к тебе с нею пришёл-то?
– Ма-ало ли, мож от нево и укры-ыться, мол, не поду-умает, што вы тута…
– Нет, Зигалит, завтра сам нагрянет Арий, его и спросишь, – досадливо морщась сказал я. – Может, встретишь, как положено, покормишь, выкупаться дашь?
Надо же, ещё оправдываться пришлось, подумать только, за всю жизнь никто мне допросов и сморщенных носиков не делал, а ныне… К тому же без вины и обвинила. И даже любиться не хотела вроде, ломалась и вообще стала как студень от полноты и прохладцы. Н-да, не такой я вспоминал мою жену. Неужто на сей раз я с женою ошибся? Не может быть, обиделась, должно… не был столько времени, и явился не с гостинцами, а с девицей в её рубашку одетой, есть от чего обижаться. Но ничего, оттает, хотя я и звался Льдом когда-то, женщин отогревать всегда умел…
