Я и сей день не поняла и перестала думать, сразу после вечери Арий улетел, быстро сказав напоследок: «До завтра!», я же отправилась спать, умывшись над медной лоханью, расчесала и переплела волосы в косы, что ж, спать, так спать, жаль, конечно, что нет тут такой лохани, как в покоях у Кратона, чтобы выкупаться, и размякшей, и тёплой лечь в постель рядом с ним… Теперь я совсем одна, и как согреться в этой большой постели, кажущейся сыроватой, хотя, может быть, так и есть, потому что воздух здесь, в Вавилоне влажный, не в пример Кеми. Здесь днём – душно, ночью сырость. И вроде прохлады нет никакой, а я мёрзну.
За вечерей Эрбин пообещал завтра показать мне город.
– Покрывало плотнее наденьте, – сказал Арий.
– Заче-ем эта-а? – деланно удивилась Зигалит, выгибая брови, одна крючочком, другая – кривым крючочком. Даже брови у неё лгут…
– Чтобы толпа зевак не собралась за ней, – ответил Арий. – Знакомое дело.
– Па-аду-умаешь, раскрасави-ица, – пожала сдобными плечами Зигалит небрежно и засмеялась. – Может в Кеме-ете вашем, конешна, и не вида-али никаво кра-аше иё, а у нас тута красавиц па-ално!.. Ты уж не забижа-айси, Аяя, и ты, Арии-ик, за жёнку сва-аю, а токмо баю, што есь… Но дело тва-аё, Арик, жена твоя, ты прика-азывай, как хошь, должна исполня-ать. А как же?
И она довольно заквохтала, смеясь. Эрбину не нравился этот разговор, он немного раздражал Ария, но ни тот, ни другой, ни спорить, ни возражать не стали, похоже, воспринимая слова Зигалит не серьёзнее, чем перебранку голубей на подоконнике.
И что я сейчас вспомнила этот разговор?.. Стало ещё холоднее… потому что Арий улетел, оставив меня одну на пороге моего домишки. Сколько Зигалит с Эрбином протерпят меня у себя на дворе? Ведь надо им, наверное, платить будет за постой, а где мне брать деньги на то? Откуда люди деньги берут? Вот те, что во дворце, и здешние, служанки, платят им или они за еду и кров работают? А мне как? С Кратоном всё было так ясно, а теперь… ничего не говорят. Ни для чего забрали от Кратона, ни что дальше. Учись… это всё, чего я хочу, ясно, но за тем-то что?.. Но, может, ремеслу какому научусь? Надо… шитью хоть?..
Я заворочалась, обеспокоено размышляя об этом. Не напрасно я думала, что закончилась моя беззаботная жизнь, когда Арий утащил меня с площади, где я должна была стать царицей Кемета. А что я теперь? Нищая приживалка у щекастой злой тётки, которая прикидывается сдобной булкой, а в тесте у неё плесень, к тому же запечён холодный камень вместо начинки…
Но зато на рассвете меня разбудил знакомый голос. Я открыла глаза, перекрывая уже душные лучи утреннего солнца, что лились в моё окно, меня негромко звал Орсег.
– Аяя, ну проснись же, лежебока! – тихо засмеялся он и бросил мне на постель влажный цветок, маленький, с белыми махровенькими лепестками. – Вставай, лепёшку по дороге съешь.
– Спешим куда? – спросила я, садясь на постели. – Отвернись, не гляди, оденусь… тут вишь-ка и не спрячешься иначе как за кустами…
Он усмехнулся и отошёл от окна.
– Токмо поскорее давай собирайся, пока ревнивец твой не проснулся и не застал нас.
Я вышла уже одетая.
– Он вовсе не мой. Моих теперя нет… – пояс я завязывала на ходу, потому что концы перепутались и злили меня. – Кратон больше не примет меня, а только он и намеревался меня в жёны взять.
– Я могу взять, коли пойдёшь, – сказал Орсег, поглядев на меня, приподнявши бровь.
