Я удивилась таким словам.
– Вот так и возьмёшь? Может я хитрая и лживая, ты ведь не знаешь… Как вы, мужчины, жён-то выбираете, в толк не возьму, – сказала я, думая больше о том, как Эрбин женился на такой противной Зигалит, что ни одного слова искреннего не сказала ещё при мне.
Орсег засмеялся:
– Да за твою солнечную красоту и не то ещё можно простить, Аяя!
– Вот то-то, берёте паршивок ладных… – пробурчала я.
– Но ты-то не паршивка! – блестя кошачьими глазами сказал Орсег.
– А я не знаю ещё, Орсег. Ничего не знаю про себя. Всего и живу-то сорок пять дён! – засмеялась и я тоже.
Меж тем мы вышли уже к реке. Орсег остановился и сказал мне:
– Теперь слушай, Аяя. Ты можешь под водой быть и дышать, как я. А потому не бойся. Теперь тут нырнём, а потом… ну, словом, поймёшь. Всё поймёшь, только доверься мне…
И… он крепко стиснул мою руку, и мы с ним разбежались по мосту, к которому он привёл меня, и спрыгнули в воду с самой середины, ухнув в мутную речную воду. Поначалу я задержала дыхание, как положено под водой, но Орсег потянул меня и мы с ним, набрав невероятную скорость, помчались сквозь толщу вод, в одно мгновение оказавшись в прозрачной и голубоватой солёной воде моря. Здесь была необыкновенная красота, богатство красок и форм такое, что замечательные письмена на стенах кеметского дворца, вспомнились теперь как скучные картинки.
– Ну как? – мысленно спросил Орсег.
– Чудо! – так же беззвучно только в мыслях ответила я.
– Это Срединное море. Плывём дальше?
– Конечно!
Он обрадовался моему восторгу и потянул меня опять за руку. И мы опять как-то невероятно быстро переместились теперь вовсе на белый песок. Орсег вышел из воды. Он сбросил одежду, потому что она теперь только мешала.
– Сними платье, – сказал он.
Я посмотрела на него. Оно, конечно, правильно без одежды, раз уж мы как рыбы, рыбы тряпья не носят, но берег был совершенно пустынный, и двое обнажённых людей… мне это показалось зазорно, ходить нагишом перед ним, ему-то привычно, но не мне. Так и до греха недалеко. А мне совсем не хотелось портить нашу с ним наметившуюся дружбу. Поэтому я лишь покачала головой. А он усмехнулся:
– Упрямица. Всё равно всю облипло и мне всё видать.
Я оглядела себя как могла. Облипло, конечно, но чтобы уж всё видать… ничего особенного и не видно.
– Где мы теперь? – спросила я, отжимая косу.
– Это далёкий остров. Он так далеко от всех берегов, что тут даже не поселились ещё люди. То есть были некогда, но вымерли одно время, а новые пока не пришли. Вот оставлю тебя здесь, что делать станешь? Останешься моей пленницей.
Я засмеялась:
– А я позову дельфина или акулу и отвезут они меня, куда попрошу. Селенге-царице ни в чём отказа нет!
Орсег подхватил мой смех.
– Не боишься, значит меня?
– А я не знаю, Орсег, бояться тебя али нет. Щас не боюсь, а там посмотрим.
Похоже, ему понравился мой ответ…
…Конечно, понравился. И вообще теперешняя она мне нравилась больше. Она стала легче и проще теперь, утратив весь груз, что был навален на её душу прежде. И веселее. А я сам весёлый человек. Потому я наслаждался с ней сегодня. И хорошо, что я для неё новый человек, который никогда не был её любовником, не ругался, не набрасывался душить её.
Вот странно, она и отвергла меня, буквально вышвырнула от себя, как никто не делал, и даже умерла, а, возродившись, совершенно забыла, кто я есть, казалось бы, ну оставь ты её, и живи, как жил. Нет же, я никак не могу выбросить её из сердца. Богиня Любви? Девчонка…
