Как же больно! Как больно! Даже, когда сожженный и изуродованный с гниющей плотью, едва не отваливающейся кусками с моего тела, я шёл тысячи вёрст, я шёл и дошёл потому, что она ждала меня. Несмотря ни на что, ждала меня. Я это знал, я чувствовал это сердцем.
Ныне же вокруг меня был холод и темнота, потому что Аяи не было рядом. И она не ждала меня нигде, она не хотела больше никогда меня видеть, поэтому сбежала так…
…Да, так, как дрянная воровка! Как воровка! Я не могу этого вынести, она сбежала, не сказав ничего, не сказав даже: всё, не люблю тебя, не хочу больше видеть, ухожу…
…Как бы она сказала, она знала, что будет за этим…
…Что будет?! Что?! Да! Потому что она моя! Она моя! Моя была и будет! Кто сделал её предвечной?! Я! Я! И она не смела отворачиваться от меня!..
…Ты и теперь ничего не понял. Ты ослеп и оглох, потому что открыл свою душу, свои уши яду, тут же влившемуся внутрь и заполнившему тебя до краёв, вытесняя всё живое и настоящее, что там было прежде…
…Чушь! Чушь всё! Просто она дрянь, всё время обманывала меня за моей спиной. Всё время! Орсег, Эрик… Кратон, кто ещё, о ком я не знаю?..
…Безумец…
…Молчи! Слюнтяй и слабак!..
…Надо найти её и умолить простить меня и вернуться…
…Надо найти её, чтобы примерно наказать! Наказать! Прибить до смерти! Задушить! Убить её!!! Убить!..
…Умолять… умолять…
Но найти не так-то просто. Прошёл год, никто из предвечных не знал, где она, ни её гонцы: птицы, рыбы, другие животные не являлись ни к кому из нас.
Прошло ещё несколько лет, прошло десять и тридцать лет, прошло и пять сотен и ещё… Вообразите, что это значит…
Я объехал весь мир не один раз. Я летел самолётом, я плыл на кораблях, шёл с караванами, я много раз обошёл весь мир, все страны. Людей прирастало, страны становились многочисленнее, насыщеннее. Поднимались и падали династии, золото поднимало и губило народы. Последователи Ивуса, назвавшиеся христианами, превозмогли Рим настолько, что теперь гордая империя, что топтала и рвала христиан на части, империя, владеющая всем миром, как им казалось, потому что за пределы побережий Срединного моря они не хаживали и не знали, что помимо их земель существуют тысячи других стран и островов, теперь та империя управлялась христианами, словно в насмешку над прежними гонениями. А недавно они вовсе рассорились, не поделив, кто правильнее превозносит Ивуса, которого они же когда-то предали лютой казни. Это было забавно, днесь наблюдать за этим со стороны.
Встречаясь с другими предвечными, мы обсуждали это, и я ни разу не пускался рассказывать, что сам являлся ученикам Ивуса после его гибели. Все теперь верили и даже знали, что Ивус преодолел смерть проявлением Божественной силы в себе. Я не разочаровывал никого не потому, что я был так уж благороден, вовсе нет, а потому что я и делал всё это некогда только с этой целью: не дать имени и стремлениям Ивуса кануть в реку забвения, которая своими волнами стирает все имена и лица. В своё время я сделал это, потому что чувствовал свою вину перед ним.
Все имена и лица стирает время, все, кроме одного, кроме её… Аяиного. Так много времени мы ещё не оказывались на расстоянии друг от друга. За эти сотни лет я прошёл все стадии по кругу несколько раз: от ненависти и желания отыскать для того, чтобы убить, до отчаянного бессилия и желания упасть в пыль пред её ногами и умолять, умолять быть со мной, снова быть со мной. Или хотя бы позволить видеть себя. Хотя бы видеть. Хотя бы это. Я словно не вижу солнца сотни лет, я всё это время не живу…
