– Эрик успокоится, уедет, тогда и… раскроемся. Он никогда подолгу в нашем городе не оставался, ему нечего тут делать, к наукам равнодушен, так что сбежит со скуки вскорости, как обычно. А пока… пусть не знает ничего…
Ведь как об Эрике, о его душевном спокойствии заботится!
– Может быть, всё проще? Ты спать с ним хочешь? – сорвался я.
Аяя вздрогнула, выпрямляясь, как от удара плетью, а потом повернулась и с размаху хлестнула меня по лицу ладонью.
– Конечно! Только о том и мечтаю, как с вами обоими, дураками, спать! Тьфу! – и взмыла в небо.
И я сплюнул со злости на себя, ну что не удержать слово? Разочек промолчать, и, день-другой, всё наладилось бы, забыла бы эту дурь, что надумала теперь… Даже если бы морды начистили друг другу с Эриком. Но слово не воробей…
Я ринулся за ней. Но нагнал только в её дворе. Она спустилась и побежала к дому, болтая сырой и грязноватой косой по спине такого же грязноватого халата, я, должно быть, ещё хуже выгляжу, хорошо, что уже сумерки и дом Аяин выше всех по улице, двора, скрытого среди сосен, не видно ни откуда.
– Яй! – крикнул я, нагоняя её. – Да стой ты!.. Яя!
– Иди к чёрту! – крикнула она на бегу и влетела на крыльцо, что огибало дом с этой стороны, где вход и веранда.
Рыба вышла на шум, Аяя едва не сбила её с ног в дверях.
– Не впускай его, Рыба! – прокричала ей Аяя, пробегая внутрь.
Рыба беспомощно смотрела на меня.
– Ну?.. Чё натворил опять? Что сказал ей? – озабоченно нахмурилась Рыба.
– Да сказал, дурак… – смущённо побормотал я, останавливаясь на нижней ступеньке крыльца.
А потом злость новой волной поднялась во мне. Ведь точно спит с Эриком! Как сразу-то нет понял?! И взвыл:
– Но и она… дура!
Я крикнул как можно громче, чтобы Аяя услышала. Кулаки сжались сами собой, я даже зубы стиснул. Ну я достану тебя, чёрт… страшно ему стало… страшно тебе? Получишь…
– Ты чего орёшь-то, оглашенный?! Одурел? – Рыба вылупила глаза.
Я лишь отмахнулся, отворачиваясь, ей-Богу, сил сейчас не было говорить с Рыбой.
– Эй, Арий, ты… крик не поднимай, – громким шёпотом сказала Рыба мне вслед, обернулась на дом в открытую дверь и продолжила: – Слышь?.. Потоптал её, всё, значит твоя уже, куды она денется… Пару дней выжди и приходи, примет. А слова – все это ветер, чепуха… Слышь, что ль?
– Слышу, – побормотал я, обернувшись.
– Вот и ладно, – удовлетворённо кивнула Рыба. – А щас иди… вымойся, а то… извалялись как… дикие… страм.
Ну я, в общем-то, так и сделал и когда выходил из своей вполне современной электрической бани во дворе, в которой, конечно, никакого нормального пара не было, а так, жар да влага, но и так неплохо, чем просто душ али ванна, особенно когда пыль забилась в волосы и в кожу. На своём дворе, на скамье у дома я увидел Эрика. Уже совсем стемнело, и он шлёпал комаров у себя то на щеке, то на плечах. Только Эрика мне сейчас и не хватало. Морду ему сегодня чистить, сил совсем нет, только поспать бы…
Вот, поспать, а тогда начистить…
– Осподи, наконец-то, леший, – сказал он, поднимаясь. – Где был-то весь день? Заело комарьё тут меня уже.
– Что фумигатор не включишь?
– Где он у тебя?
– Где у всех, вон клавиша у калитки, – сказал я, устало. – Чего тебя принесло? Стряслось чего?
– Ну… не знаю, стряслось или нет…
Он вошёл со мной в дом, я не хотел смотреть на него, чтобы не сорваться и не вмазать, а я устал, оттого, что мы опять поссорились с Аяей. Теперь не сомневаюсь, что Эрик спал с Аей, потому Дамэ и едва живой, иначе Эр не пробрался бы в дом, у него же не было союзника в виде Рыбы. И Аяя хороша, конечно… ну…
