– Что вы хотите? – испуганно поинтересовалась операционная сестра.
– Я хочу собрать и перелить кровь. Не тяните резину. Давайте банку, черпак! Все, что есть сейчас под рукой!
– Вы что, реинфузию решили сделать? – У Виталика от удивления вытянулось лицо. – Нам же ее вроде бы как запретили? Или я ошибаюсь?
– Ошибаешься – громко сказано! Покажите мне хоть один документ, запрещающий переливание собственной излитой крови пациента? Ты его видел?
– Нет, – замялся Березов, – но уже давно все используют консервированную кровь. Даже не кровь, а ее компоненты: эрмассу, плазму, тромбоциты и прочее.
– Все это здорово, – пробурчал себе под нос Денисов, зачерпывая пол-литровой стеклянной банкой, поданной операционной сестрой, красную жижу, – но хватит рассусоливать! Займись делом! Держи стенки живота, чтоб кровь не выливалась. Вот когда мне покажут приказ, где черным по белому будет сказано, что переливать собственную кровь человека категорически запретить. Тогда я подумаю. Галя, а что меньше-то банки нет? Парень худющий, таким калибром не совсем сподручно в его узком животе разворачиваться. Где специальный черпак для реинфузии? – Он повернул свое сосредоточенное лицо к сестре, которая в этот момент накрывала на своем столике другую такую же стерильную банку восемью слоями марли.
– Нет, – пожала она плечами, – уже года два, как велели их убрать. – Хоть банки есть стерильные для разных растворов и то спасибо.
– Спасибо, – кивнул Денисов и передал ей полную банку с теплой кровью, – смотри не разлей.
Галина поспешно перелила собранную из живота кровь во вторую банку с марлей, стоящую перед ней на стерильном столике. А потом, старясь не пролить ни капли, заполнила уже профильтрованной кровью стерильный пол-литровый флакон из-под физраствора, который держала в своих руках девушка-анестезиолог.
– Открывайте флаконов шесть. Весь физраствор не сливайте, оставьте чуть меньше половины, – четко подавал команды Денисов, делая второй заход банкой в живот.
– А гепарин разве не нужен? – покосилась на него Антонина Петровна.
– Это лишнее. Смешанная с физраствором кровь тоже не сворачивается. Эх, как много крови излилось, а таким макаром мы еще долго будем колупаться.
– Я сейчас позову Нину Григорьевну, второго анестезиолога. Она сегодня на палате. Пускай с кровью поможет. Владимир Петрович, наш третий доктор заверил, что продержится на палате один. Прикроет реанимацию.
Через десять минут в операционной наладили четкую работу кровевосполняющего конвейера. Денисов собирал из живота в банку кровь, передавал ее Галине, та фильтровала и переливала ее в открытый стерильный флакон с физиологическим раствором. Нина Григорьевна, пришедшая на помощь второй доктор-анестезиолог, средних лет симпатичная женщина, довольно умело и без потерь заполняла и запечатывала флаконы с собранной кровью. Антонина Петровна в это время ставила второй подключичный катетер – слева. Начали переливать кровь в две центральные вены.
Наконец показалось дно живота и сухие кишки. Денисов быстро пробежался руками по ним и нашел маленькую дырочку в брыжейке тощей кишки, идущую в забрюшинное пространство левее позвоночного столба. Из нее пульсирующими толчками поступала алая кровь. Неужели аорта задета? – мелькнуло у него в голове, и кончики пальцев рук предательски завибрировали.
– Нашли источник кровотечения? – устало спросила Нина Григорьевна, ставя последний набранный флакон с профильтрованной кровью на свой анестезиологический стол.
