Лена и Таня еще немного погримасничали и ушли-таки в буфет, на прощанье стукнув по стеклу, чем вызвали взрыв Жекиного негодования:
– Наглые какие! Я в их годы поскромнее себя вел. Интересно, к кому они тут клеятся? К тебе, Санек, что ли?
– А некоторым завидно, – ни к кому не обращаясь, сказала Лёка. Она стояла возле окна и, сложив руки на груди, смотрела на кучерявые облака. Сима подумала, что сегодня если и будет юмор, то либо черный, либо с ядовито-саркастическим оттенком.
– Они не клеятся, – тихо сказала Сима. – Это мои подруги.
– Чем болтаться без дела, сходили бы и сфотографировали Клаву, – ехидно сказал Жека.
– Извините, я не успела, – пробормотала Сима, заливаясь краской. – То есть, забыла.
– Это называется девичья память, – сказала Лёка. – Которая со временем переходит в старческий маразм.
– По себе судишь? – живо поинтересовался Жека.
– Я пойду Клавдия сниму, – сказал Санек. – Все равно без дела простаиваю.
– Для начала поздравь Серафиму, – остановил его Ларичев. – Все поздравьте. Перед нами – новоиспеченный лаборант группы базисных тестировщиков.
– Ого! Поздравляю! – сказал Санек и тут же удивленно добавил: – А что, в лабу начали набирать первашей?
– Я давно говорил, эту работу надо предоставлять салагам – сказал Жека. – По крайней мере, их не так жалко. Идеально было бы, конечно, выпустить к тестам Зверкину, но, предполагаю, они даже не активизируются при виде ее неземной красоты, и Марку придется прикрыть свою лавочку за неимением спроса на продукцию. Так что перваши – идеальный варрант.
– Придурок, – процедила Лёка.
– Ах, извини, Леокадия, – Жека церемонно шаркнул ногой. – Я забыл о твоей тонкой душевной организации, не выносящей даже малейшего намека на страдания братьев наших меньших. Конечно же, я имел в виду, что у младших товарищей имеется – в отличие о нас, зрелых и монструозных спецов – необходимая в деле тестирования базисов непосредственность восприятия, что, безусловно, не может не отразиться на объективности результатов тестирования.
– Заткнись, идиот.
Лёка наконец-то повернулась к ребятам. Кажется, она не столько злилась, сколько расстраивалась. Сима догадывалась – между ней и Жекой, к которому она определенно была неравнодушна, пробежала черная кошка. Вряд ли этой кошкой являлась Серафима, однако чувство собственной вины, возникшее при упоминании не сделанных ею фотоснимков декана, все усиливалось и усиливалось. Обстановка не способствовала творческому процессу, что в конце концов сказалось на качестве – рука художницы дрогнула, и большая синяя клякса впечаталась в правый нижний угол листа.
– Не расстраивайся, – Лёка обняла еле сдерживающую слезы Симу за плечи. – Сегодня, похоже, сильная магнитная буря. Ничем иным поведение этого дуралея я объяснить не могу.
Жека нарочито медленно повернул голову в сторону девушек:
– Я достаточно наслушался оскорблений. На сегодня, пожалуй, хватит. А тебе, юная тестировщица, от всей души желаю не наложить в штаны. Адьё-покедова.
Он вышел из аудитории, всем своим видом показывая, что ему, в сущности, наплевать на всех редков вместе взятых и на каждого в отдельности.
– Унижен и оскорблен в лучших чувствах, – прокомментировал Ларичев. – Сима Серова, не обращай на него внимания. Ты тут вообще ни при чем. Евгений, неплохой в сущности парень, очень-очень не любит признавать свою неправоту. А уж будучи уличен в невыполнении взятых обязательств изо всех сил постарается если не перевести стрелки на другого, то хотя бы найти объект для избиения. Правда, чем больше он насмехается над товарищами, тем лучше понимает, что делать этого не следует, и поэтому распаляется еще больше. Что и было сейчас продемонстрировано в полной мере.
