Беби-бомба. Руководство по выживанию для новоиспеченных родителей - страница 2

Когда моему сыну был год, я давала интервью ведущему для записи ролика в интернете. Он спросил меня, какие карты Таро я бы использовала, чтобы описать свой опыт материнства. И я, не задумываясь, сказала: «Шут, Смерть и Башня». Даже если вы никогда не слышали о картах Таро, вы, наверное, можете понять из этих слов, что мой опыт материнства был глубоким. Шут говорил о моем искреннем желании приключений и наивности, которую я испытывала по поводу материнства, прежде чем стать матерью. Карта Смерть вплелась в мгновенный конец и начало, которые пришли с рождением моего сына. А Башня олицетворяла разрушение и слом всех конструкций – таким был для меня мой путь в начале материнства. Родительский опыт был соткан из радости, горя, беспокойства, любви, замешательства, страха и еще большей любви. Он заставил меня проникнуться благоговением и смирением. Он был также вдохновляющим, скучным, полным одиночества, объединяющим, удивительным и бесконечно разнообразным. Другими словами, это приключение было «развлечением» по полной программе.

В тот день, когда мы с Чарли, моим мужем, привезли нашего сына домой, меня все еще полностью олицетворяла карта Шут. Я не знала, чего ожидать от материнства и как это изменит мои отношения с Чарли. И он тоже не знал. Как бы нам ни хотелось отправиться в это путешествие, ни один из нас не осознавал, до какой степени наша индивидуальность и наш брак должны были перестроиться. Карта Башня начала реализовываться очень скоро: разрушающий эффект родительства затронул почти все стороны нашего брака – от секса до конфликтов и всего остального.

В один зимний день, когда Джуду было всего несколько дней от роду, мы с Чарли уютно сидели на нашем диване, как делали много раз до этого: я на своей стороне, Чарли – на своей. Только теперь появился третий человек, и его место было на мне – чтобы его кормить. Кормление грудью давалось нам с Джудом нелегко. Было непросто научиться направлять его губы к моей груди, чтобы он мог хорошо ее захватить. Мне приходилось прислушиваться к звуку его глотания и следить за тем, как двигается его маленькая челюсть, – это были признаки того, что он ест. Если я не слышала, как он глотает, или не видела, как двигается его челюсть, нужно было осторожно отстранить сына и попытаться устроить его еще раз, чтобы он лучше захватил грудь. Постепенно я пришла к тому, что у меня получалось покормить его за один раз, и в конце концов мы стали профессионалами в грудном вскармливании. Но в тот зимний день мы еще не были такими «специалистами», и кормление не получалось. Как я ни старалась, не могла добиться, чтобы он хорошо захватил грудь.

Наконец нам это удалось. Я расслабилась, услышав, как Джуд сделал глоток, и почувствовала гордость и радость. Я смогла это сделать! Когда я взглянула на Чарли – а я была безумно счастлива на фоне окситоцина и чувства выполненного долга, – то вдруг поняла, как меня мучила жажда во время кормления грудью. И также я поняла, что не могу решить эту проблему сама: Джуд прочно устроился на мне, а я – на диване.

«Дорогой, – сказала я, – ты не мог бы принести мне стакан воды?»

Это была очень простая просьба. И все же это ударило меня, как говорится, будто бомба. Я нуждалась в Чарли – и так, как никогда и ни в ком раньше. Когда Чарли вернулся со стаканом воды, я смотрела на него, слезы текли по моему лицу, а горло сдавило от эмоций. Я смогла сказать только: «Я так сильно тебя люблю». И не могла выговорить больше ни слова.