Я боролся с желанием рассказать Мишке историю с раздвоением народного избранника. Но не знал, как начать.
– Мишка, мне нужны новые документы.
– Кретину ясно, что тебе нужны новые документы. Для этого ещё нужна куча зелёных денег.
– Мишка, у меня есть куча. Ты попробуешь?
Мишка внимательно смотрел, как я лезу в жилет и достаю пачку банкнот. Я отсчитал три тысячи.
– Как думаешь, хватит?
– Думаю, хватит.
– Значит, попробуешь?
– Я уже давно пробую, разве ты не заметил?
– Спасибо, – я протянул ему ещё пятисотку, – это тебе на расходы.
– Дай мне сутки. На, – он бросил на кровать блок Голуаза. Я не знаю, где ты берёшь этот чёртов Житан, да ещё чёрный. Ни в одном киоске нет.
Я с ужасом думал, что ещё сутки буду, пригибаясь, ползать в этой избушке, не имея возможности ничего предпринять.
– Мишка, привези мне бритву. Если я сбрею с себя всю растительность, то меньше буду похож на это рисованное пугало.
Мишка двинулся к двери, но прежде чем выйти, оглянулся:
– Бизя, а это не ты грохнул депутата?
– Мишка, я был связан, и передвигался по дому с дулом в боку. Я раскидал этих парней только в коридоре, когда они собрались захоронить меня в «комнате для гостей». Я не слышал выстрелов, я ничего не видел. Это подстава.
Мишка кивнул.
– И весь этот кикоз из-за тачки?
– Весь этот кикоз из-за бабы.
Мишка снова кивнул и вышел. Я опять остался один. Видно, всё же судьба решила попытать меня заточением, несмотря на то, что я предпринял всё невозможное, чтобы избежать этого. Я постарался заснуть.
Во сне мне приснился Сазон. Он был пьяненький и пытался что-то спрятать под кроватью. Я с ужасом увидел, что из-под кровати торчат чьи-то ноги и дед пытается запихнуть их поглубже.
– Один хорошо, а два-то лу-учше! – приговаривал Сазон. Потом мне приснилась она. Она жарила яйца на нашей кухне босиком, с золотой цепочкой на щиколотке. Я подошёл сзади и обнял её. Она повернулась, и я в ужасе отшатнулся. На меня смотрела чернявая, размалёванная Мария Твен. Проснулся я поздно, совершенно измученный, как будто кирпичи таскал. И сразу включил телевизор. И поплёлся на кухню заваривать чай. Зашел в уборную, которая совмещалась с домом, обнаружил там старое, мутное зеркало и долго рассматривал в него чужую серую физиономию.
От чифира полегчало. Я высадил три сигареты подряд и добрался до ящика.
– Наш город продолжают будоражить криминальные страсти, – сказала Мария Твен. – Сегодня ночью произошла перестрелка на улице Мира на восьмом этаже жилого дома.
Я подлетел с кровати и больно стукнулся головой о потолок. Перед глазами пошли круги.
– Трое неизвестных парней «самого бандитского вида», как охарактеризовала их соседка, наблюдавшая в глазок, позвонили в дверь 212 квартиры. Им долго никто не открывал. Тогда они стали стрелять в замок. Изнутри им ответили тем же. Соседка вызвала милицию. Прибывшую на место происшествия группу быстрого реагирования встретил пенсионер 85 лет. Злоумышленники успели скрыться. Оказалось, у дедушки дома хранилось зарегистрированное охотничье ружьё, и он сумел дать достойный ответ бандитам.
В кадре появилась наша входная дверь, сильно попорченная пулями. Дед стоял на лестничной площадке в камуфляже.
– Вы не побоялись дать отпор грабителям? – пропищала детка-корреспондентка. По лицу Сазона было видно, что он не услышал ни слова. Но он вдруг рявкнул вполне в тему:
– Я им дал просраться!
Камера пугливо уехала на соседскую дверь. Надо же, а я думал, наша двустволка давно заржавела.
