Бег на вымирание - страница 3

Осенний день был самым обычным. В доме уже включили отопление, пара мух летала по кухне, вечно работающий при муже телевизор работал, а Настя только что сварила суп. Хороший такой рисовый суп на курином бульоне. Она часто покупала куриные спинки или кости по выходным дням, варила, ощипывала с них мясо и пускала всё в употребление: кости собаке, мясо и бульон – людям (в суп или кашу). А такое питание было очень даже не плохим, учитывая их экономические возможности. И Настенька, потрудившись на славу, налила первую тарелку супа мужу, он любил есть всё горячим, с пылу с жару.

С важным видом, взяв свою любимую ложку, Денис поелозил ею в тарелке. С задумчивым видом выловил кусочек куриного мяса и бросил его на пол.

– Хватит уже это дерьмо мне пихать. Сама его жри!

И выпучив свои бычьи, красные с похмелья глаза (а вчера была пятница, и он с друзьями основательно накатил), взял тарелку, встал и швырнул её об стену рядом с испуганной женой. Горячая юшка быстро впиталась в обои и расползлась жирным великолепным пятном, чем-то похожим на спрута. Настасья стояла в шоке, боясь даже пошевелиться, а её муж подошёл вплотную к ней и прошипел, дыша перегаром:

– С понедельника мясо мне будешь готовить. И чтобы без выкрутасов, не эту куриную бурду для свиней. Поняла?

И хоть женщина и была испугана, но смогла задать вполне логичный вопрос выходящему из кухни мужу:

– Откуда я возьму столько денег на мясо? Пойди, посмотри, сколько оно стоит!

Показалось, что спина мужа усмехнулась ей. И, захлопывая дверь, он ответил:

– А о тебе речь и не шла, дура. Откуда хочешь, оттуда и бери. А если не будет – готовься, получишь…

Угроза была ясна и понятна. Часы снова торопливо затикали в создавшейся тишине, и Настя осела на пол.

Два с половиной килограмма говядины, купленные в понедельник, закончились в пятницу. Все ухищрения и растягивание продуктов на неделю не дали никакого результата. Денис приходил домой в неизменно агрессивном настроении и ел, ел, ел, да так что впору говорить, что рубал. Кошке и собаке исправно перепадали объедки от щедрот сытой хозяйской души. За что Жучка сторожила зорче и усерднее, а Мурка давила с завидной регулярностью мышей и крыс не только в своём дворе, но и во всех близлежащих. Городок-то, в котором они проживали, был совсем не крупный, с сельским нутром, где практически на каждой улице можно было встретить если не корову, то кур. Да вот только с живностью возились не из-за тяги к земле и фермерству (у всех амбиции покруче) а делалось это только вынужденно: кто продавал молоко или мясо, кто – немного подрощеных цыплят или козлят, а кто кормился со двора. Но все, абсолютно все отдавать что-то задаром или в долгосрочный долг никому не хотели, да и не могли. И, выслушав от двух знакомых отказы в займе, она с крошечной надеждой пошла сперва на рынок к мясникам, а потом в тот мясной гастроном, куда изредка заглядывала за едва доступной курятиной. Везде отказали, так как своя рубашка к телу ближе, а отдавать ей в зиму совсем не с чего. Из-за оптимизации и сокращений с неё требовали теперь работать за 3-х человек, а платили как работнику на полставки. А найти что-нибудь поприличнее у неё никак не выходило, да и мужу это не понравилось бы: она всегда должна была быть ниже его.

И, вот, по этой причине и пришла расплата: не получив требуемого мяса, её муж Денис побил посуду, вылил посреди кухни кастрюлю борща и выгнал Настю на улицу босиком и в ночной рубашке. Сердобольная старушка в конце улицы впустила-таки замерзающую женщину переночевать. Остальные же соседи, предвкушая завтрашние сплетни, притворившись глухо спящими, с любопытством наблюдали из окон всё происходящее. Баба Клава так и причитала, укладывая дальнюю соседку спать на потёртый и слегка описанный диван: