– Что тебе сказать, Мария, такие происшествия бесследно не проходят, понимать должна. Валентина твоя беременна, прости… мне очень жаль. Хотя, как врач, я не имею права так говорить, но ребёнок должен быть желанным и любимым, понимаешь? – с грустью говорила Тамара Владимировна.
У Марии опустились руки, не скрывая эмоций, она заплакала.
– Что же теперь делать, а? Тамара Владимировна? Деревня ведь, людям рты не закроешь. Не все понимают, что моя дочь испытала, что не по её вине это произошло, – сквозь слёзы говорила Мария.
Валентина не плакала, она стояла с каменным лицом и смотрела в окно. Она вдруг вспомнила лица тех, кто в то утро так измывался над ней и подумала, что родившийся ребёнок, наверное, будет похож на одного из них.
– Интересно, который же из них отец? – не к месту подумала девушка.
– Не маленькая, поди, сама понимаешь, что если сделать аборт, твоя дочь может остаться бесплодной. Скажи и я сделаю этот аборт, но я не советую этого делать. Пусть родится, ребёнок то невинный, что же его убивать-то? Не захотите его оставить, в приют можно будет оформить в городе, – сказала Тамара Владимировна.
– Мама, пошли домой, – повернувшись к матери, с каким-то безразличием, вдруг сказала Валентина.
Мария с удивлением посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на врача, та только пожала плечами. Мария тяжело поднялась и направилась к двери. Она вспомнила, что Вера Константиновна предлагала попоить Валентину отварами, чтобы вызвать выкидыш.
– До свидания Тамара Владимировна. Спасибо Вам, надеюсь, никто об этом не узнает? – спросила Мария, то ли вопрос задавая, то ли предупреждая женщину.
– Да я то никому не скажу, врачебную тайну умею сохранять, только ведь долго это скрывать не получится. Надумаете, приходите, – ответила Тамара Владимировна.
Мария с дочерью вышли на улицу, тяжело ступая по дороге. Говорить женщина ничего не стала, решила дома поговорить. А Валентине, казалось, было всё равно. Она равнодушно смотрела по сторонам, ей было даже всё равно, что на них с матерью оглядываются и шепчутся люди. Будто бросая вызов, она вдруг стала напевать песню. Мария с изумлением посмотрела на неё.
– Ты чего, Валюша? Рада, что ли? – удивилась Мария.
– А какая разница, рада я или в отчаянии? Внутри меня эта гадость, от нелюдей, а я ничего не могу сделать, – вдруг улыбнувшись, ответила Валентина.
Мария даже испугалась за дочь.
– Только бы руки на себя не наложила… – подумала Мария, прибавляя шаг.
Вера Константиновна с нетерпением ждала дочь и внучку, она возилась во дворе, поливая цветы и очищая от сорняка грядки с овощами. Увидев Марию, которая первая зашла во двор, Вера Константиновна пошла им навстречу.
– Ну что? Что сказала докторша? – нетерпеливо спросила старушка.
– Эх, мама! И не спрашивай, – отчаянно махнув рукой, ответила Мария.
– Ничего, будем поить её травами и хиной, поможет. Испытанное средство, – плавно шагая за дочерью, сказала Вера Константиновна.
Мария с удивлением оглянулась на мать, не понимая, где и на ком её мать испытывала свои травы, но промолчав, вошла в дом. Валентина осталась во дворе, оглядываясь по сторонам и продолжая напевать.
– Ромашки спрятались, поникли лютики… – тихо пела она.
Подождав, когда бабушка и мама войдут в дом, она быстро побежала в сарай. Девушка ещё в поликлинике решилась, когда услышала, что беременна. Она судорожно искала верёвку, стараясь не шуметь. Наконец, догадавшись, она посмотрела наверх, верёвка висела на гвозде, под потолком. Валентина сняла её и размотала, потом неумело сделала пе тлю и привязала конец к балке. Поискав глазами, она нашла деревянный ящик и поставила под верёвкой. Действовала девушка, будто завороженная, с улыбкой на лице.
