Я убрала на место веник, посмотрела в зеркало и не узнала себя: что-то новое, незнакомое появилось во взгляде, лицо осунулось, рыжие волосы растрепались. Щёки и губы горели.
Посмотрела расписание. До станции, на которой должен выйти Яков, оставалось тридцать минут. У меня защемило сердце. Я не понимала, что со мной происходит.
Как так? Я целовалась с первым встречным и уже думала о нём ежесекундно, уже боялась его потерять, расстаться с ним. Мне стало плохо. Я закрыла купе и почти бегом бросилась в тамбур.
Яша был там. Дверь из вагона открыта настежь. Он курил, но вдруг, как будто что-то почувствовав, выбросил сигарету, резко повернулся и притянул меня к себе. Снял с волос мою красную ленту. Засунул в свой карман. Поцелуи не заставили себя ждать. Ветер трепал мои волосы. Он гладил их, смотрел в глаза, снова целовал, прижимал к себе. Что-то шептал на ухо. Но мешал стук колёс, да и ветер уносил слова, а серые скалы были всё ближе и ближе, как будто боялись нас отпустить на волю. Время неумолимо мчалось. Кончились скалы, началась равнина. Показались первые постройки приближающейся станции. Пассажиры из соседних вагонов то и дело проходили через наш тамбур, хлопали дверью, громко разговаривали, смеялись, но мы никого не замечали.
– Мне надо подготовить солдат к выходу. Ты когда назад?
– Через неделю.
– Я приеду на вокзал. Будешь ждать?
– Буду. Буду! – сквозь слёзы шептала я ему на ухо. Слёзы лились к нему за воротник, но ему было не до этого. Он целовал мои глаза, губы, руки, волосы.
– Вот мой адрес. Напиши мне, если вдруг я не смогу приехать. Служба. Всё может быть.
Яков протянул газетный клочок бумаги с адресом. Я развернула его. Всего несколько слов и цифр: посёлок, номер воинской части, фамилия и имя. Фамилию и имя я тут же запомнила, цифры воинской части даже не прочла.
Поезд медленно приблизился к станции. Я вышла на платформу. Была сама не своя и еле стояла, наблюдая, как из соседнего вагона выходят солдаты и строятся на перроне.
Последним вышел Яков. Он, что-то приказав солдатам, побежал ко мне. Я – к нему. Мы целовались в последний раз, захлёбываясь и прижимая друг друга к себе. Стоянка поезда всего две минуты. Поезд тронулся. Яков подхватил меня на руки, побежал за вагоном и помог подняться по ступенькам. Затем, уже на ходу, запрыгнул на подножку и ещё раз поцеловал меня.
Состав набирал скорость. Я неотрывно смотрела на Якова, который с каждой секундой становился от меня всё дальше. А взвод солдат стоял неподвижно, ожидая команды командира. Я никак не могла прийти в себя. Меня трясло, как будто поднялась температура. Душа рыдала, сердце ныло, тело помнило его объятия, губы – его прикосновения. Весь день я была в каком-то смятении.
Пассажиры укладывались спать. Подружка готовилась сменить меня. Она расспрашивала, как прошёл мой рабочий день, рассказывала свой несуразный дневной сон, пила чай и уговаривала присоединиться к ней. Я же по-прежнему была словно не в себе, как во сне. И никак не могла понять, что со мной было. И было ли это всё на самом деле.
Пришёл начальник поезда. Я достала из кармана выручку, отдала ему, расписалась. Пошла спать. Подружке сказала, что нездоровится. Не могла с ней сидеть и просто так болтать. Если бы случившееся со мной было простым, ничего не значащим приключением, мы, наверное, с удовольствием обсудили бы его. Но мне не хотелось упоминать о том, что произошло сегодня.
