В своём купе я долго плакала в подушку, затем крепко уснула. Утром мне захотелось прочесть адрес Якова. Сунула руку в кармашек курточки, а там было пусто. Пусто! Меня обдало жаром. Я с остервенением стала трясти свои вещи, как будто они были в чём-то виноваты. В полном отчаянии выскочила из купе. Подружка разносила пассажирам утренний чай.
– Ты не видела газетный клочок с адресом?
– Нет. А что за адрес? Чей?
– Да там так… Пассажиры выходили, дали адрес, я его потеряла.
– Ну и ладно. Зачем они тебе? Забудь.
Я, чуть не плача, ринулась в штабной вагон. Но ни начальник поезда, ни дежурный проводник не видели этого газетного клочка бумаги с адресом Якова. Он пропал. Исчез! Испарился, как будто его никогда не было. Но я точно помнила, что положила бумажку в карманчик. А позже проверяла, и бумажка была там, вместе с деньгами, которые были отданы позже начальнику поезда.
Как во сне прошла вся следующая неделя. Подружка приставала с расспросами. Она не узнавала меня. А меня уже ничто не интересовало: отработала – и спать. Даже питаться нормально перестала, перешла на чай да хлеб. Похудела, осунулась.
И вот наступил долгожданный день. Наш поезд приближался к станции, на которой расстались мы с Яковом. Я готовилась. Трепетала при одном воспоминании о событии, произошедшем несколько дней назад. Так не хотелось, чтобы подружка была свидетелем нашей встречи! И случилось невероятное – она ушла в соседний вагон к однокурсникам в гости. Написав на тетрадном листке свой адрес, чтобы передать его Яше, я направилась в тамбур. Задолго до остановки поезда. Просто я места себе не находила. Даже заранее открыла дверь вагона, хотя это было запрещено.
Издалека было видно, что железнодорожный перрон пуст. Но я продолжала уверять себя, что Яша вот-вот появится! Наконец состав медленно подъехал к станции. Но, кроме дежурного по вокзалу, там никого не было.
Стоянка поезда, как обычно, всего две минуты. Я спрыгнула с подножки на платформу. Не было ни встречающих, ни отъезжающих. Никого! Даже проводники не вышли из вагонов. Кроме меня у тринадцатого вагона, в обозримом пространстве можно было наблюдать разве что дежурного по станции с флажком у вокзала. Раздался свист локомотива. Пронзительный, достающий до самого сердца. Состав, скрипя тормозами, неспешно двинулся в путь. Я запрыгнула на ступеньку. Обернулась. Из двери вокзала выбежал он! Яша! А поезд уже набирал скорость! Офицер, держа в одной руке фуражку, в другой – букет полевых цветов, мчался за составом.
– Вика! Я люблю тебя! – кричал он.
– Яша! Яша! – рыдала я.
Помахав моему любимому бумажкой, я бросила её в его сторону, но листок тут же затянуло под вагон…
Яков долго бежал за поездом. А я махала ему рукой до тех пор, пока он совсем не исчез из виду…
Прошло девять лет. Закончилась учёба мужа в академии, и нас направили на новое место службы. Позади – четыре года в Москве. Лучшие годы! Я уже семь лет замужем. Дочке почти пять лет. Всё хорошо, мы счастливы.
В аэропорту Домодедово было очень душно. Народу много, присесть негде. На календаре тысяча девятьсот восьмидесятый год. В преддверии Олимпиады въезд в Москву ограничен, кого-то из неё даже высылали. И всё для того, чтобы народу в столице осталось как можно меньше. Объявили наш рейс. Я взяла дочку за руку, муж – вещи, и мы направились к выходу на посадку.
– Пить, пить, – закапризничала дочка.
