в сфере экономики – переход от производства товаров к производству услуг;
в сфере занятости – преобладание класса профессиональных специалистов и техников;
осевой принцип – ведущая роль теоретического знания как источника нововведений и определения политики в обществе;
предстоящая ориентация – контроль над технологией и технологическими оценками деятельности;
процесс принятия решения – создание новой «интеллектуальной технологии», связанной с электронно-вычислительной техникой.
По его мнению, с переходом от одного типа цивилизации к другому сменяются доминирующие структуры – старые институты – новыми, форматирующими «под себя» всю систему социальных институтов эпохи. В традиционном аграрном обществе такими институтами являлись церковь и войско, в индустриальном обществе – корпорация, фирма, а в постиндустриальном – университет. Соответственно, если в аграрном обществе базовым принципом и основой деятельности являются сила и власть непосредственно, как личностное отношение, а в индустриальном – получение прибыли, то в постиндустриальном – приращение знания.
Впрочем, идеалы постиндустриализма продержались недолго, всего немногим более двух десятилетий. Достаточно скоро стало понятно, что корпорация вовсе не торопится уступать свое место в пользу университета, а основным лейтмотивом капиталистического общества Запада как была, так и остается прибыль. Идеи Белла об относительном росте сферы услуг по отношению к производству претерпели показательные изменения. Если Белл, говоря о росте сферы услуг, имел в виду деятельность по оказанию услуг научно-инновационно-технологического характера, то со временем признаком наступления общества будущего стали считать относительный рост любых, фактически в первую очередь традиционных услуг, который куда более связан с процессами вывоза промышленности в третий мир, чем с приходом третьей волны цивилизации. Господствующий капиталистический класс хоть и несколько изменился в своей структуре (сейчас принято говорить о нем как о «совокупном капиталисте»), но вовсе не отошел от господствующей позиции в пользу ученых и мыслителей, да и их самих в роли передовой общности потеснил так называемый «креативный класс» Р. Флориды, куда, по словам П. Маркузе, попали «мозольный оператор, счетовод, биржевой спекулянт, журналист, адвокат, коммивояжер и менеджер. А спортсменов, инженеров, художников и обществоведов можно даже назвать элитой креативного класса»[25].
Причины угасания популярности идеи постиндустриального общества лежат ровно там же, где в свое время лежали причины ее появления. Во-первых, в рамках мировой экономики вывоз промышленности в страны с дешевыми рабочими руками оказался прибыльнее роботизации и автоматизации производства. А этот процесс требует не ученых, а администраторов и финансистов. Кроме того, неожиданная для Запада гибель СССР породила победную эйфорию, под воздействием которой рассуждения о неминуемом и скором конце капитализма сделались, как минимум, непопулярными. Выход из капитализма потерял для западных элит какую бы то ни было актуальность. Был даже объявлен конец истории – как сейчас выясняется, несколько преждевременно. Когда в 1998 г. В. Л. Иноземцев, увлеченный в 1990-е годы идеями постиндустриального, вернее сказать, «постэкономического» общества, взял интервью у известных в прошлом приверженцев идеи постиндустриального общества, таких как Д. Гэлбрейт, М. Голдман, П. Друккер, Ф. Фукуяма и др., выяснилось, что для них концепции постиндустриализма остались в прошлом
