Мы каждый день ходили с ней купаться
На речку после утренних молитв
И солнце восходящее встречали
В тот миг, когда свободных вод разлив
Уносит и болезни, и печали.
Истёк леченья трёхнедельный срок,
И вот уж бывшая моя больная,
В последний раз ступив на мой порог,
Не просто слепо веря, – твёрдо зная:
Болезнь к ней не вернётся никогда,
Сказала: «Я твой метод оценила:
Молитвы, всепрощенье и вода –
В них скрыта чудодейственная сила.
Мне рассказали о твоей судьбе:
Не знала ты ни папу и ни маму.
Я в благодарность, милая, тебе
В Москве устрою средь подруг рекламу.
Но никого бесплатно не лечи.
Ты зарабатывать имеешь право.
Тебя поймут прекрасно москвичи:
Ты тратишь время, собираешь травы…»
И, быстро отклоняя мой протест:
«Смущаться и стесняться не должна ты,
У москвичей проблем с деньгами нет.
Известно всем: они – народ богатый».
Я не сказала ничего в ответ,
Подумав: «Заработаю немножко,
Ведь в этом ничего плохого нет»,
А душу заскребли сомнений кошки.
И вот, прошло совсем немного дней, –
Стучится в дом ещё одна москвичка.
Ох, платье, как на вешалке не ней,
Сухая и худая, словно спичка.
Фигура – словно плоская доска,
Прилизаны, примяты волосёнки,
В глазах – невыразимая тоска,
Немой вопрос смущённого ребёнка.
Она сказала: «Я уж целый год
Страдаю несварением желудка.
Что ни поем, – меня тотчас же рвёт
Порой до крови, часто – с болью жуткой.
Но не находят ничего врачи:
Ни язвы, ни гастрита, ни колита.
Анализы хорошие. Лечить,
Мол, нечего, а то, что он болит-то,
Желудок мой, да им и дела нет!
В каких я только ни была больницах!
Вчера подруга мне дала совет:
За помощью к Вам, Валя, обратиться.
Ах, это будет чудо из чудес!
Но в чудеса я, кстати, с детства верю,
И я – в аэропорт, и вот я здесь…» –
«Вы заходите, что стоять у двери?»
Учитель появился, как всегда,
На мой призыв и указал причину
Её заболеванья: вся беда
Была лишь в том, что сын её, мужчина
Довольно взрослый, в жёны взял не ту,
Что прочила ему она, – другую,
С ребёнком. Несмотря на доброту,
Она их невзлюбила. «Ты такую
Сейчас поставь задачу перед ней:
Как дочь родную, как родного внука
Ей надо их принять, не то сильней,
Ещё невыносимей будет мука».
Я всё подробно ей передала,
Сказав, что это будет лишь начало
Леченья, и, вскочив из-за стола,
«Как знать ты можешь?! – женщина вскричала, –
Ведь никому не говорила я,
Всегда была хорошею свекровью,
Но только внешне, злобу затая,
А сердце в тайне обливалось кровью.
Я догадалась: ты к тому ж пророк,
Все тайные пути тебе открыты.
Я верю, свято верю: будет прок
От твоего леченья. Говори ты
Скорей, что делать мне, с чего начать?
Я всё исполню точно, скрупулёзно!»
Продлился так у нас ещё на час
Серьёзный разговор признаний слёзных.
Передавала то, что говорил
Учитель мой, но для неё незримый.
Мы говорить могли бы до зари,
И всё же попрощались до зари мы.
«Да, я пойду, пожалуй. Отдохнуть
С дороги дальней следует немножко».
Но лишь едва рассвет забрезжил чуть,
Она уже стучит в моё окошко.
И говорит взволнованно: «Всю ночь
В постели, не смыкая глаз, лежала.
И оказалось, что сноху как дочь
Огромного труда не составляло
Мне сердцем и сознанием принять.
Она своих-то рано потеряла
Обоих сразу, и отца, и мать…
Ведь грубого мне слова не сказала,
Но, чувствуя всю ненависть мою,
Ни разу не пожаловалась сыну,
Разлада чтобы не вносить в семью.
Я мамой настоящей не премину
Ей стать теперь, ведь не её вина
В том, что другую я хотела в снохи.
Она же и красива, и умна,
