Белая хризантема - страница 19

Паром причалил к материку. Хана почти обезумела. Солдат так и не вернул Сан Су в каюту. Три другие девушки возвратились одна за одной, но младшей, заменить которую вызвались все, по-прежнему не было. Снова появились солдаты, приказали всем выходить. Хане отчаянно хотелось спросить, где Сан Су, но она сдержалась.

Пленниц согнали с парома и повели к колонне военных грузовиков. Хана всматривалась в лица девушек, надеясь увидеть знакомые, полные страха карие глаза Сан Су.

Недолгое время женщины тряслись в грузовиках, а затем им приказали выгружаться. Их привезли на железнодорожную станцию. Хану вместе с незнакомой девушкой втолкнули в купе. Окно было заклеено газетой и закрашено черной краской, ничего не разглядеть. Хана шепотом спросила девушку, не видела ли та Сан Су, описала ее. Соседка помотала головой. На пароме она находилась в другой каюте. Вместе с ней было еще не меньше сорока женщин, и всех вроде бы отправили в Токио на ткацкую фабрику, шить мундиры. И только ее почему-то забрали и посадили в поезд к Хане. Она не знает почему.

Они с Ханой были почти ровесницы. Девушка была по-настоящему красива: луноликая, как сказала бы мать, с белой кожей и розовыми губами. Зубы ровные, не выдаются, а глаза круглее обычного. Парни из деревни Ханы потеряли бы от нее голову.

– Тебя выводили из каюты? – тихо спросила Хана.

– Нет. Никого не выводили. А что, тебя забирали? – Девушка явно встревожилась.

– Да, и мою подругу тоже, совсем еще девочку, Сан Су. Но ее не вернули.

– А зачем? – настороженно спросила соседка и быстро обвела взглядом купе, словно боялась, что их подслушивают.

Хана не могла выговорить это слово. Оно такое простое, а эта девушка чуточку старше и знает, конечно, что оно означает. И все-таки Хана не могла произнести его. Она отвернулась, вжалась в стенку купе. Ей было страшно за Сан Су, стыдно за свою нечистоплотность, но в то же время Хана радовалась ей – и ненавидела себя за эту радость.

Состав медленно тронулся, дверь купе внезапно отодвинулась. За дверью стояли двое солдат и Сан Су, которую тут же втолкнули в купе. Хана быстро отодвинулась, освобождая для девочки место.

Сан Су была очень бледной, нижняя губа распухла, в углу рта запеклась кровь, шея в синяках, тело била дрожь. Платье разорвано и скреплено булавками там, где прежде были пуговицы. Хана осторожно взяла ее за руку, и Сан Су судорожно всхлипнула. Ни слова не говоря, Хана стиснула пальцы девочки. “Она выжила”, – подумала Хана, но ее радость угасла, когда она поняла, насколько истерзана девочка.

Один солдат уселся на скамейке рядом со второй девушкой, другой переступил через ноги Ханы и втиснулся на место у окна. Хане было слишком страшно, чтобы взглянуть на его лицо, но, когда поезд набрал скорость, она поняла, кто это. Узнала запах одеколона. Оцепенев, Хана покосилась на его руку, опиравшуюся о скамейку. Пальцы Моримото коснулись подола ее платья, он был будто кот, играющий с мышью, – трогает лапой, отрезает путь к отступлению, но на жертву не смотрит.

Моримото безостановочно курил, клубы дыма висели в купе. Пальцы продолжали глумливо теребить подол, на Хану он по-прежнему не смотрел. Сердце гулко колотилось, Хана с трудом дышала и старалась не шевелиться, только медленно, очень медленно отодвигала ногу, когда его пальцы подбирались слишком близко и угрожали коснуться кожи.

Поезд шел всю ночь, в тесном купе все дремали – за исключением Ханы. Она была сама не своя от страха и гнева, которые жаркими волнами плыли к сидящему рядом японцу. Он похитил ее из дома, увез от всего, что она знает и любит, а потом изнасиловал. Хана думала, как бы убить его спящего. Время текло, и мысль эта становилась все навязчивее. Она осторожно повернула голову в его сторону. Он что, и Сан Су изнасиловал? Хана перевела взгляд на другого солдата, сидевшего напротив. Может быть, они оба над ней измывались?