– Ой, да заткните вы ее уже кто-нибудь! – прокричал Рубин.
Только теперь Олеандр осознал, что у крыльца собрался рой собратьев. Один из мужчин прижал сирену к груди. И она уткнулась лицом в его тунику, дрожа и тихонько всхлипывая.
– Тебе в хор записаться бы, милая, – Рубин тряхнул пальцами так, словно смахивал грязь.
Он подплелся к силину пьяным шагом. Пихнул его мыском сапога и поймал неодобрительный взор Драцены.
– Какие мы нежные, – с издевкой проговорил Рубин. Рукава его накидки закатались, обнажая ядовито-рыжую чешую на предплечьях. – Девушка-хранитель? Серьезно? Нелепость!
– Не тебе о том судить, – Олеандр вытер со лба льющийся градом пот.
Рубин хмыкнул. Присел на корточки и уперся локтем в колено. Осклабился, разевая клыкастую пасть, и с издевательским «чирк» лизнул нос Драцены узким раздвоенным языком.
Вот ведь дурень! Олеандр раздраженно провел рукой по щеке.
Драцена даже не дрогнула. Она стянула с плеч накидку, закутала в неё силина и отошла к крыльцу.
– Куда же ты, дорогая? – загоготал Рубин. – Видишь ли, красота – порок, а я – великий грешник!
– Хорош придуриваться! – В Олеандре снова заклокотала ярость. – Довольно!..
Он так и застыл с открытым ртом. Перед внутренним оком промелькнуло лицо архихранителя. Захотелось срочно прополоскать горло и сплюнуть прилипшее к языку словечко, которое так любил Аспарагус, в ведро.
– Наследник! – прозвучал совсем рядом бархатный голос, горьким ядом просачиваясь в душу.
Твою ж!.. Нет, ну как такое возможно?! Только помяни Стальное отродье в маске – и оно тут как тут.
– О-о-о, – протянул Рубин, разгибая колени и вытягиваясь в рост, – стальная братва подоспела!
И правда. Следом за Аспарагусом ступал его былой сослуживец – Каладиум, отец Фрезии. У двора они поравнялись. Переглянулись и вышли к разворошенной сетке рука об руку, меч к мечу.
Жаль, никаких признаков грома и молнии на небе не наблюдалось.
Пока Аспарагус разгонял зевак, Каладиум оглядывал дом с видом существа, привыкшего глядеть на всё и вся свысока. Его рука упиралась в бедро, чуть комкая золотой плащ. Одна полоска щетины делила подбородок надвое, вторая тонкими усами оттеняла по-детски надутые губы.
– Дивно, дивно… – елейный тоном пропел Стальной Палач, Меч Правосудия, Золотой Кинжал, Потрошитель…
Прозвищам, которыми наградили Каладиума, конца не имелось.
Если Аспарагус служил Стальному Шипу глазами и ушами, Каладиум – безотказным орудием расправы. При виде первого дриады спешили раскланяться и спрятаться в хижинах, при встрече со вторым – вытягивались по струнке и замирали, будто заледеневшие прутья.
Ныне все пошло схожим путем. С единственным отличием: поселенцы явно запутались. Одни удалились, только и сверкая каблуками сапог. Другие застыли, страшась моргнуть.
И последних Аспарагусу пришлось едва ли не силком выпихивать со двора.
Олеандр не относил себя ни к беглецам, ни к закоченевшим. Хотя на вторых все же походил больше. Он вмиг ощутил себя червяком, по воле злого рока оказавшимся подле когтистых лап грифона. Вот и угораздило же его породниться с Палачом в шкуре тонкокостного мужчины, которому танцы с мечами отплясывать бы, но уж точно не отсекать головы.
– Мой будущий зять, – Каладиум посмотрел на него в упор, и взгляд этот словно вытягивал из тела силы. – Счастлив видеть вас в добром здравии. Хвала Тофосу, беда миновала. Вы живы.
Тонкая рука с окольцованными пальцами протянулась к Олеандру. Ничего не поделаешь, на приветствие пришлось ответить. К счастью, потом никто не помешал отвести кисть за спину и обтереть. Зелен лист, он бы лучше окунул ее в чан с горячей водицей и отмыл с мочалкой.
