Солнце почти уползло за кроны, а целители до сих пор суетились вокруг Рубина. Мирт что-то отчаянно втолковывал помощникам, среди вороха нескладных звуков отчетливо различались и повторялись слова: «Он не жилец».
И Олеандр тут же ринулся во двор.
– Мирт! – окликнул он лекаря, спускаясь по ступеням крыльца. Морщинистое лицо старика повернулось к нему. – Что происходит?
– Сын Цитрина не выживет, наследник, – сипло произнес Мирт. – Вы славно потрудились, но…
– Почему не выживет? – парировал Олеандр. – Его рана начала затягиваться, кровь восполнялась.
Мирт невозмутимо пожал плечами:
– Чутье.
Чушь хинова! Большей глупости Олеандр в жизни не слышал. Целительство не являло собой ремесло, которое дозволяло дриадам полагаться на шестое чувство. Знания и опыт – вот на что лекарям должно было делать упор, занимаясь искусством врачевания.
– Простите, могу я с вами поговорить? – Один из помощников между тем отвел Олеандра в сторонку и зашептал на ухо: – Ежели дозволите, наш наставник не совсем точно выразился. Когда мы подоспели, сын Цитрина действительно выглядел на удивление сносно, но… – Парень положил свою коричневую, как древесная кора, ладонь Олеандру на плечо. – Простите, наследник, но едва ли он выживет.
– Хоть ты поясни.
– Поглядите сами.
Сознаться, Олеандр проникся к молодому лекарю уважением, хотя и знать не знал, кто он. Раздражение поутихло, уступая место заинтересованности и беспокойству.
Лучше один раз увидеть, нежели сто раз услышать. Все верно!
Олеандр присел на корточки и прикоснулся к окровавленным пальцам Рубина. Холодные! Понижение температуры говорило не столько о кровопотере, сколько о том, что феникс задремал и уступил право контроля над плотью дракайну. Дыхание Рубина участилось. Кожа приобрела синюшный оттенок, по лбу и вискам ручьями скатывался пот.
Похоже, дракайн выполз из норы ровно в тот миг, когда феникс принялся излечивать хозяина.
Твою ж!.. Вот чем опасны игры с сущностями!
– Агрх! – Олеандр до скрежета стиснул зубы, что не способствовало ясности мышления.
Трясущейся рукой стащил с ворота туники брошь-трилистник. Отогнул медную иглу-застежку и вонзил Рубину в подушечку указательного пальца. На коже выступило пятно крови. В остальном тело никак не откликнулось на раздражитель.
– Треклятый полудурок! – Олеандр размахнулся и в сердцах швырнул брошь в кусты.
По жилам растекалось пламя праведного гнева. Руки так и тянулись к ядовитому недоумку в стремлении придушить.
Нет, ну а что? Рубин быстро отойдет к праотцам, а заодно в кои-то веки свершит благое дело и окажет другу честь – Олеандр самолично прикончит его за невиданные тупость и высокомерие.
– Может, еще выкарабкается, – сдавленно пролепетал Мирт, растирая заспанные глаза. – Но… вряд ли, конечно. Разве что у вас в хижине припрятан божественный целитель.
– Мне нужна каменная пыль! – нашёлся Олеандр. – Дракайны ненавидят камень, не переваривают и…
Он осекся. Зеф и целители глядели на него так, словно узрели за спиной стаю хинов во главе с призраками умерших предков. Мирт попытался что-то спросить, но из горла вырвался один хрип.
– …Просто принесите пыль, – добавил Олеандр. – Я попытаюсь отравить дракайна и вытащить феникса.
– Понял. – Зефирантес кивнул и опрометью ринулся исполнять просьбу. – Скоро вернусь!
Оставалось надеяться, что с такой заурядной задачей, как поиск каменной пыли, он справится влет.
