– Все возишься с ней. Зачем она нам? – спросила у бабушки Сунэ внучка Итаки в очередной свой приход в вигвам брата и бабушки.
– Острый Коготь обещал вождю. Мы должны обучить Небесный Камень жизни в племени. Я не могу перечить Острому Когтю. Он воин. Нельзя по-другому, – мягко осадила бабушка Сунэ Итаки.
– Небесный Камень, – сказала Итаки, сморщившись.
***
Лиззи вышла из вигвама на свежий воздух. Ее взору предстали многочисленные вигвамы, полукругом рядами обступавшие со всех сторон тот, где жили они втроем. Все они были похожи друг на друга, как близнецы-братья. На их вигваме висели вещи Острого Когтя, сушились на солнце скальпы, принадлежавшие белым людям. Волосы на них были совсем не черные, не индейские. Лиззи замутило, тошнота подступила такая, что закружилась голова, в глазах потемнело и ее вывернуло прямо здесь же. Она стояла, согнувшись, опустив вниз голову, и думала, как ей скрыть следы своего «преступления». Используя сухую кору и листья, ей с трудом удалось замести следы, превозмогая слабость во всем теле.
Свежий ветерок обдувал лицо Лиззи, помогая ей почувствовать себя лучше, солнечные лучи согревали обнаженную кожу рук. Бабушка Сунэ дала ей надеть старую тунику Итаки, теперь развевавшуюся под дуновением легкого ветерка.
Внучке это пришлось совсем не по вкусу. Итаки сердилась, но опасалась гнева брата и только поморщилась.
«Смотри-ка, что делается. Моей одеждой распоряжаются. Только этой девчонки здесь не хватало,» – размышляла Итаки. Она совсем не была довольна подобным положением дел, в бывшем своем доме.
Итаки была замужем за одним из лучших воинов племени. Совсем недавно она вошла в свой новый вигвам с мужем Орлиное Перо. Здесь у бабушки Сунэ оставались кое-какие ее вещи, доставшиеся теперь белой девчонке. Это раздражало и печалило Итаки, и она не могла разобраться, что больше наносило урон ее душевному состоянию, то ли присутствие чужой женщины, то ли то, что она была белой.
Острый Коготь возвращался откуда-то с поклажей за плечами. Он опустил ее перед входом и спросил у Лиззи по индейски:
– Ты вышла? Тебе лучше? Тебя мутит?
Лиззи ничего не поняла из того, что он сказал. Она смущенно отвела взгляд. Острый Коготь, поняв свою ошибку, попытался исправить ее, заговорив по-английски.
– Сvpuse (моя бабушка), – сказал он, показав на вигвам, – слушай ее, она не обидеть, и добавил по слогам, – все бу-дет ха-ра-шо!
Лиззи смотрела на него с изумлением. Неужели этот тот самый индеец, не дававший ее обижать Злыдню? Неужели это он принес то, что висит у входа сюда? Ей даже мысленно название скальпов было тошно называть.
– Тебе плоха? – спросил Острый Коготь.
– Уже нет, – ответила Лиззи и прошмыгнула обратно в вигвам, чтобы больше не видеть того ужаса, что висел у самого входа.
– Ты привыкнешь, Небесный Камень, – сказал Острый Коготь самому себе, когда она скрылась в вигваме.
После выздоровления Лиззи прошло не так уж много времени, когда бабушка Сунэ взялась за ее обучение. Для начала она показала Лиззи аптечку в кожаном мешочке. Там обнаружились повязки из ткани, разные иглы, нитки для зашивания ран, ватные шарики из хлопка, пинцеты, скальпели из обсидиана, ступки с пестиками, были даже непонятные для Лиззи предметы – каучуковые мешочки с присоединенными к ним острыми птичьими костями.
Затем приступили к изучению языка. Показывая на предмет, бабушка Сунэ называла его на индейском языке маскогов, Лиззи произносила название в ответ по-английски, если узнавала, что это.
