Можно было бы облачиться в яркие одеяния из дорогих тканей, но во время летней жары освежающие оттенки были притягательнее насыщенных цветов.
Тихим летним утром приятный прохладный ветерок приносил с собой ароматы лотоса и камыша. Ярко-голубое небо напоминало идеально отполированный кусок аквамарина с полупрозрачными вкраплениями тончайших облаков. Изредка слышался стрекот цикад. Расцветшие деревья феникса [7] были словно бы покрыты красочными перьями, которые трепетали от дуновения ветра.
Куда бы ни упал мой взгляд, повсюду царила истинная красота.
Взяв Линжун за руку, я повела ее прогуляться по веранде. Мы не торопясь прохаживались туда и обратно, любуясь изогнутыми крытыми мостами, перекинутыми через озеро с разных его сторон. Их балки были разрисованы яркими узорами, сочетающими в себе самые разнообразные цвета. Сами мосты были изящны и красивы, а их окна с резными рамами были закрыты тончайшей тканью, напоминающей изумрудный туман и свободно пропускающей освежающий утренний ветерок. На берегу озера Фаньюэ мы заметили несколько грациозных белых журавлей, стоящих в воде и чистящих свои перышки. То и дело мимо проплывали символы супружеской любви – утки-мандаринки. Некоторые из них прятались под мостами и засыпали в темном и прохладном месте. У кромки воды раскинулась пышная глициния. Большая часть ее кроны свисала над озером, и когда дул ветер, он срывал с ветвей светло-фиолетовые лепестки и уносил их к воде. Они мягко опускались на зеркальную поверхность, наполняя воздух чудесным ароматом.
Я наклонилась к уху Линжун и прошептала:
– Можно было бы просто познакомить тебя с императором поближе, но боюсь, что, даже если ты ему понравишься, он быстро к тебе охладеет и дней через пять позабудет. Тогда твое положение станет только хуже.
Я ощутила, как сильно вспотела ладонь подруги после моих слов. Она стала холодной и влажной.
– Ты, как всегда, права, – грустно произнесла Линжун, опустив глаза к полу.
– Ты должна произвести на него такое сильное впечатление, чтобы он сразу же в тебя влюбился. – Я остановилась и посмотрела на ярко-голубое небо. – Император каждый день проходит здесь примерно в одно и то же время. Думаю, что уже пора. Начинай петь, да погромче.
Линжун решительно кивнула, крепко сжала мою руку и запела:
– Не держись за одежды свои золотые, держись за годы молодые. Срывай цветы, когда они цветут, не жди, пока лепестки их опадут [8].
– Молодец, – я похлопала подругу по руке, чтобы подбодрить. – Твое пение пьянит без вина.
Линжун смущенно улыбнулась и опустила голову.
Вдруг позади нас раздался недовольный голос:
– Кто это тут поет?
Голос той, кого я совсем не хотела видеть. Я обернулась и поклонилась, как того требовали правила этикета.
– Рада тебя видеть, матушка Хуа.
Линжун, давно не встречавшаяся лицом к лицу с наложницей Хуа, растерялась и опустилась на колени, чтобы поприветствовать ее.
Фэй Хуа небрежно бросила ей «встань», а затем одарила меня своим самым холодным взглядом.
– Цзеюй Чжэнь, когда это ты выучилась так хорошо петь? Оказывается, ты не только отличная танцовщица, но еще и певица. Ты меня в очередной раз поразила.
Я вежливо улыбнулась и скромно ответила:
– Матушка, ты зря меня так хвалишь. Разве могу я столь красиво петь? Это пела сюаньши Ань.
Наложница Хуа покосилась на стоящую рядом со мной Линжун, которая все еще не осмеливалась отвести взгляд от земли. Хуа приподняла ее подбородок и, слегка прищурив глаза, сказала:
