Белое дерево и другие истории - страница 7

И люди вокруг – внутри – сделались,

Точно дети.

Которые, значит, играют…

И уже совсем-совсем заигрались,

Домой пора.

И в каждом – зажжено по лампе Будды.

Или по свечке.

Или по спичке.

Кто как старался.

Понял тогда Петри,

Что он сам и есть бог грибов.

И что все это время он шёл своей дорогой.

Той, с которой ни уйти, ни свернуть.

И все, что теперь ему оставалось, —

Помнить про свет,

И другим большим детям напоминать об этом.

Сначала у Каури не было имени.

И никто не знал,

Кто она.

Какого рода.

Племени.

Вида.

Никто не видел её, не различал.

Потому как не было у неё ещё ни природы,

Ни смысла.

Сначала Каури-без-имени просто была-не была.

Болталась чёрт знает где.

Летала над водою,

Над сушей.

Потом осмыслислась.

Развлекаться стала.

Ориентировалась по звёздам.

Рыб искусству аэрографии обучала.

Людей сачком ловила,

Коров – шапками бумажными,

А кого поймать успевала,

Того в банку складывала.

И на стол Боссе ставила – в ряд.

Поставит банок пять,

И в чайник залезает. Спать.

Боссе приходит, головой качает,

Выпускает всех обратно.

Рыб с неба – в воду.

Людей – из банки,

Коров – из шапок,

Каури-без-имени

Оставляет как есть,

В чайнике.

Потому что не видит.

Только чай подливает.

А Каури-без-имени чай молча пьёт

И наполняется.

И постепенно целостность обретает.

Цветность.

Плотность.

Материю постигает.

Заглянешь в чайник, бывало,

А там – живое.

Вот так и Каури-без-имени.

Живая.

И уже хочется ей что-нибудь для Боссе сделать.

В благодарность.

За чай.

И вот что она придумала:

Молнии к чаю ловить.

Это у богов завсегда вместо казинаков хорошо заходит.

Электричество.

Сидят, случалось, чай пьют,

Молнии в чашки макают, вприкуску,

Радуются.

Только придумать – это одно.

А вот как их ловить, молнии-то —

Совершенно не понятно.

Весь вечер Каури-без-имени продумала.

На горные пики взбиралась —

Медитировать.

Асаны всякие выполняла.

Сатсанги ловила.

Стены ашрамов расшатывала.

Придумала, наконец.

Собрала антенну из палок, спиц и платья.

На макушку сосны взгромоздила.

А тут как раз и гроза подоспела.

Молнии по небу носятся.

Гром гремит.

Капли в землю ввинчиваются, как сваи.

А Каури-без-имени под ловцом молний устроилась.

Ждёт.

А молнии всё мимо летают,

Не интересно им ни платье,

Ни спицы,

Ни кусок деревяшки.

А Каури-без-имени ждёт.

Ведь, промокну, думает.

Совсем промокну.

Чихать буду. На всех.

Думает, а сама не промокает.

Сама не промокает, а думает.

Так она зонтики изобрела.

И с тех пор её люди очень сильно почитать принялись.

И даже имя придумали – Каури.

Кудрявая.

Почему Кудрявая? Кто её знает…

Просто имя такое.

(финская сказка)

Боссе был незавершённым.

Здесь незавершённым,

Там незавершённым.

Везде и нигде.

Начинал петь и

Никогда не заканчивал.

Говорил А, но Б

Всегда выпадало,

Просыпался утром,

А дальше что?

Боссе был незавершённым,

А болото было завершённым.

Застоявшимся.

Обстоятельным.

Очень Боссе болота не любил.

За версту облетал его

На попутных птицах.

Воду в ведра собирал,

Обрывал камыш по берегу.

Варганил.

Сидел по вечерам и в варган варганил.

В этом была своя магия,

Своё детство,

Своё течение.

В обход болота,

По туманам.

Шива жил на улице Ленина…

Плыл по течению…

Шевелил камни…

Совершал камлания…

В ветренную погоду качал ветвями

Божественного баобаба на подоконнике.

Шива не любил разрушений…

Вооружений…

Деконструкций…

Санкций…

Но сколько себя помнил,

На его улице всё время что-нибудь разрушали.