– Не бойся. Кроме меня, ни один мужчина не может посетить мой гарем, – усмехнулся Абдулла. – А это всего лишь мертвец… Бывший мужчина.
В стене повернулась тяжелая каменная плита, и из тайного хода вышел нукер, отвесив легкий поклон.
– Прости, ага, что потревожили тебя. Мы окружены.
Нукер покосился на кричащих женщин, но, спохватившись, тотчас потупил взор.
– Этот Рахимов никогда не начинает воевать вовремя, – устало поморщился Абдулла. – Всегда на полчаса раньше.
– Надо уходить, ага.
Абдулла, двинувшийся было к тайному ходу, ощупал карманы жилета, остановился.
– Четки… Ищи четки!
Он принялся шарить под подушками, разбрасывая их во все стороны; раскидывал подносы с едой, растоптав несколько спелых персиков, чавкнувших под его каблуками.
На лестнице появились два красноармейца с винтовками наперевес. Абдулла снова навскидку выстрелил два раза, продолжая искать четки. Красноармейцы упали по обе стороны лестницы. Нукер, сообразив, перевернул труп взводного – и протянул четки, которые оказались под убитым. Абдулла облегченно вздохнул, приложил четки к глазам и спрятал их на груди; кивнул на кричащих женщин.
– Лошади для них готовы?
– Как ты приказал, ага, но… – Нукер помедлил, тоже кивнул в сторону женщин. – С ними мы не уйдем.
– Что?! – вспылил Абдулла и вскинул руку, на кисти которой уже висела камча.
Нукер, не дрогнув, спокойно смотрел на него. Абдулла, не ударив, опустил руку с плетью, глухо сказал:
– Не могу я их оставить, Максуд.
– Как скажешь, ага, – так же спокойно ответил нукер.
Абдулла схватил за руку Сашеньку и потащил ее к потайной двери, дав знак остальным женщинам, чтобы следовали за ним.
Нукер прикрыл отход Абдуллы и женщин. Потом собрался было и сам юркнуть в потайной ход, однако сверху раздалась очередь – и он свалился на пол, но, и тяжело раненный, продолжал отстреливаться от сбежавших вниз по лестнице красноармейцев, задерживая их.
Закат догорел. Небо стало быстро наливаться темной синевой. Появились звезды, яркие, белые и голубые. Песок в ложбинах потемнел. Над землей заплясали летучие мыши. Запахло по-другому – от всякой живности, выползшей из-под песка и камней наружу, – хотя песок еще дышал зноем. Саксаул на вершине бархана казался вырезанным из жести. От вечернего ветерка по песку пробежал легкий смерч-вьюн, крутясь волчком и втягивая в себя пыль. Коснувшись шара перекати-поля, вьюн завертел его, затем легонько приподнял в воздух и, продолжая вертеть, понес по воздуху, как детский надувной шарик.
Цепочка следов Сухова и Саида, тянущаяся через барханы, темнела впадинками. Вдруг Саид резко обернулся, выхватил нож из ножен и метнул его – обезглавленная змея еще долго извивалась, утюжа песок позади них.
Сухов, оценив меткий бросок Саида, одобрительно хмыкнул. Саид поднял нож, обтер лезвие о полу халата, и они продолжили свой путь в сгущающейся темноте.
Добравшись до конца подземного хода, Абдулла и Сашенька, а следом за ними остальные женщины гарема вылезли через широкую трубу на поверхность.
Лошади, предназначенные для жен Абдуллы, напуганные выстрелами, рвались с коновязей. Только конь самого Абдуллы спокойно стоял на месте, строже других приученный к дисциплине.
Абдуллу и его женщин заметили. От крепости раздались крики, и еще чаще зазвучали выстрелы – красноармейцы, паля на ходу, бежали к ним.
Понимая, что вместе с гаремом ему не уйти и что у него совсем нет времени, чтобы усадить перепуганных жен в седла, Абдулла быстро вскочил на коня, протянул руку Сашеньке. Она ловко взобралась и уселась позади, крепко вцепившись в его широкий пояс.
