Неожиданно впереди справа послышался чёткий ритмичный скрип снега, как будто несколько человек шли след в след и под одну команду: «Раз, два, три! Раз, два, три!»
Отпрянув в сторону, метров на пять-шесть от тропы, Берзин залёг за берёзку, напряг зрение и слух.
Вскоре на тропу вышла группа в маскхалатах и с оружием в руках, у двух солдат, из молчаливо шествующей семёрки людей, были немецкие автоматы.
– Фашисты! – промелькнула мысль у младшего лейтенанта. – Диверсанты, идут в нападение на штаб дивизии. Срочно, срочно, надо срочно что-то предпринять! – лихорадочно думал он, не мог принять ни одного действенного решения. – Бежать, но снег… он выдаст меня, меня застрелят. Ждать! – принял решение, – а когда уйдут на значительное расстояние, бежать и сообщить!
Когда последний диверсант скрылся в ложбине, а то, что это диверсанты Берзин утвердился с первого взгляда, – в руках у них кроме ППШ было немецкое оружие, и шли молча, прислушиваясь к каждому звуку, младший лейтенант быстро покинул укрытие и, что было сил, побежал к расположению роты.
Забежав в землянку и увидев в ней старшего лейтенанта, торопливо выкрикнул:
– Там, там! – указывая в предполагаемую сторону берёзового колка, – диверсанты, немцы, фашисты!
– Ты, кто такой, младший лейтенант? – воззрившись на заполошного офицера, спокойно проговорил старший лейтенант.
– Я… это… Берзин, – часто моргая глазами, ответил Филимон.
– Хорошо… Берзин. Откуда ты такой заполошный?
– Я, товарищ старший лейтенант направлен в первую роту первого батальона командиром взвода.
– Вот оно что! Это хорошо, что направлен. Только, младший лейтенант, прежде чем кричать, надо представиться, а потом уже докладывать, что и когда видел. Понял? – строго и одновременно с лёгкой улыбкой проговорил старший лейтенант.
– Простите, – склонив голову, повинился Берзин, затем собрался, встал по стойке «смирно» и чётко произнёс: «Товарищ старший лейтенант, младший лейтенант Берзин представляюсь по случаю назначения на должность командира взвода в первую роту первого батальона».
– Ну, вот, это уже по военному, а теперь докладывай, что видел и когда.
Доложив о группе в маскхалатах, Берзин услышал следующее:
– Это, младший лейтенант, как тебя по имени?
– Филимон, – тихо проговорил Берзин.
– Это, Филимон, полковая разведка. Ты что ж думаешь, они не видели тебя.
– Я спрятался за берёзой!
– За берёзой, говоришь, – хмыкнул и мотнул головой старший лейтенант Потёмкин. – Они тебя, взводный, раньше приметили, нежели ты их. Ты ещё по берёзовому колочку шёл и птичьи песенки слушал, они мне уже доложили, что в направлении расположения моей роты движется неизвестная личность, а ещё раньше о тебе мне сообщили по телефону из штаба батальона. Вот так-то, Филимон Берзин. Да, ты не смущайся, – увидев склонившуюся голову взводного и расплывающийся румянец на его щеках, – всякое случается, а за бдительность объявляю тебе благодарность.
– Служу Советскому Союзу! – приложив правую руку к голове с нахлобученной на неё шапкой, бойко ответил младший лейтенант.
Полк, в который получили распределение молодые офицеры – выпускники Омского военно-пехотного училища, в составе 338 стрелковой дивизии 33-й армии Западного фронта готовился к наступлению в направлении Вязьмы. Наступление было запланировано на 17 января 1941 года.
В ночь с 15 на 16 января во втором взводе третьей роты 1 стрелкового батальона поднялась тревога, и он в панике, оставив свой участок обороны, побежал в полном составе в тыл своих войск, но был остановлен прибывшим за день до этого командиром взвода младшим лейтенантом Пермяковым.
