Наверное, в компании заученных ролей и телодвижений.
А я там, где должна быть по праву твоего рождения.
Ползаю на коленках возле большого красного пластикового горшка.
Ты любишь на нём восседать, как герань на выставке.
Пока ты прячешься в своих ладошках, мне дозволяется целовать и пупочек, и полукружья попочки, утрамбованные в горшок.
– Всё.
– По запаху слышу, что всё.
Хохочем обе, вынимая твой зад из плена. Попочка похожа на разгневанного бордового бабуина.
Долгонько мы сегодня высиживали, моя принцесса.
Долгие. Бесконечные минуты подаренного нам счастья.
9
– Это никогда не пройдёт, да? – спросила младшая сестра, наблюдая, как Мари, открыв окно в зиму, провожает взглядом сына до школы.
– Нет, но с этим можно жить.
Сгусток, концентрат из боли, любви и страха. Необузданный, противоречивый, терпкий, лупящий по вискам крик новорождённого.
Мир из принципов, слаженности ежедневных ритуалов, приводимых разумом в рациональный порядок, канул. Взял за руку инстинкт. Древний настолько, что приходилось его вспоминать. Не сидя за утренним кофе или в бессоннице, а по ходу стремительного действия, «апосля», наощупь.
Листва за окном прежняя, кот тот же, а она – нет. В ней родилось огромное по размерам чувство, наполняющее весь привычный мир, разрывающее на атомы и схлопывающее в звезду, в концентрат, состоящий из одного крика новорождённого. Мир безусловной любви.
И этому нет конца, к этому нет инструкций, это никогда не пройдёт. Теперь она каждый день учится жить в неопределённости и страхах. Концентрат ничем не разбавить, не снизить терпкость тесно переплетённых противоречивых молекул. Шагает с завязанными глазами по всегда новой территории, движимая инстинктами предков.
А чувства, как воздушный шарик, надуваются, разрастаются, наполняясь всё новым и новым воздухом с каждым днём рождения сына. И ей не выпустить этот воздушный шарик из рук. Вдыхая в него кислород, она продолжает наполнять его, растить и наблюдать за полётом к звёздам. Держа в руках нить, связующую их.
Однажды ты родился, и я была звезда.
10
Однажды ты родился, и я была звезда!
Отец тобой гордился, и плакала родня.
От счастия, конечно, не жалко слёзы лить,
Хотели мы напрасно счастливый миг продлить.
Беда пришла, как крыса, вползая через лаз,
Отодвигая счастье, закрылся свет для нас.
Звезда моя померкла. Чуть светит в тишине.
И сердце, дух и разум в жестокой западне.
И всё вокруг застыло, замкнулся боли круг.
И в сердце острым клином – больной, несчастный внук.
Летели копья в спину и в грудь мою ножи.
Повсюду вопрошали: как ты могла, скажи?
Родить такого сына?
А ну, ответ держи.
Мучительные мысли, душевные пожары.
Я словно здравомыслие теряю под ударом.
Молю я, не спешите, часы, остановитесь,
Диагноз и прогнозы, ошибкой обернитесь.
Больница, речи, ночи, и снова круговерть.
И слёзы душу точат… Готова я на смерть.
Чтоб жизнь отдать другому. Тому, кто всех милей.
И время, словно пуля, торопится быстрей.
Потом остановилось, и в вязкой тишине
В ту ночь мне ясно снилось, что ты пришёл ко мне.
И шепчешь: «Мама, мама… Я так тебя люблю.
Ты только будь сильнее, не трогай жизнь свою».
Секунды, месяцы, часы. Смешалось всё.
С меня содрали кожу наживо.
Откуда только силы брались, не пойму.
Я словно в преисподней заживо.
Ушла в себя, замкнулась вся, нахохлилась.
И вдруг заметила сквозь будни пелену:
Агония души моей закончилась.
