– Лысый старикан с покалеченными пальцами правой рукой и арбалетной стрелой в шее, у самой башки.
– Тогда за дело…
* * *
Солнце поднялось почти в зенит. Его яркие и уже тёплые лучи резали наискосок, полумрак отесанной дубом спальни. Широкая резная кровать, заваленная пуховыми матрасами, подушками с гусиным пухоми массивным балдахином с парчовыми шторами, занимала почти весь объём спальни. Молодая девушка, в кружевной ночнушке на голое тело, все ещё валялась в объятиях шелковых простыней и одеял, набитых тончайшей овечьей шерстью. Старая служанка повесила на стойку у ширмы роскошное голубое атласное платье, отороченное белым шелком. И начала складывать в корзину вещи, разбросанные по софе, бурча что-то себе пол нос. Не успела она поднять камзол подопечной, как из него вывалился и с грохотом бухнулся на пол крупнокалиберный пистолет.
– Да что ж за напасть-то. Откуда она только берет эти адские игрушки?
– Ничего они не адские! – раздался звонкий голос из-под вороха подушек. – Доброе утро, Ефросинья.
– День добрый, Ваша Светлость. Опять до полночи книги свои читали? Все свечи до самого корня пожгли. Воску кругом накапали.
– Это что ж, мне и читать нельзя? – юная княжна вылезла из-под одеял и уселась на кровати.
– "По деревьям не лазай, используй женское седло, не бегай с дворовыми мальчишками, леди не должна фехтовать, откуда у вас пистолет?", Вы постоянно мне все запрещаете!
– Нешто я, запрещаю? То батенька Ваш… меня за вами ответственной поставил. Да мало того, заветов суровых надавал. Мы ж простого роду племени. Нас за непослушание и прибить могут. Как же мне ослушаться то? – горечь обиды звонкой струной звучала в голосе старой служанки.
– Да и Вы мне, как родная. Я вас с пелёнок нянчу, а вы? Вот, платье Вам для празднования принесла. Белошвейка к утру закончила только.
– Сигизмунд мне не отец! И я зелёное просила, а это голубое и атласное. Ненавижу атлас, уж лучше шёлк тогда уж.
– Зелёный весной не носят же, и торжества семейные. Должно по кодексу наряженным быть. Вы хоть и княжна, а кодекс он для всех кодекс.
– Я хочу хотя бы на свой день рождения пойти в зеленом!
– Но, Эбигейл, ваши фамильные цвета голубой и белый, они так прекрасно подчеркнут ваши черные волосы и белую кожу. 16 лет бывает один раз, и на Ваш день рождения приглашены важные люди со всех концов империи. Вы должны быть символом процветания и единства.
– Хорошо, кодекс – значит кодекс.
Служанка, закончив с бельём деловито вышла из комнаты унося с собой корзину с грязной одеждой.
– Кодекс.., символ.., все равно, надену зелёное! – Буркнула девушка и ткнула кулачком в пуховую подушку.
– Эби, Эби… Тебя лишат титула за твой характер!
Лестор – дворовый мальчишка, как зовет его няня, снова залез к ней в окно.
– Характер не причём. Просто поручик Нушницкий изволили спросить моего дозволения на разговор с моим батюшкой о благословении и сватовстве.
– А платье то причём?
– Не причём, конечно. Просто, я же не селянка, ответ сразу давать. Вот сегодня на балу он увидит зелёное платье.
– И?
– Зелёный – цвет согласия! Эх, не быть тебе, Лестор, царедворцем. – юная княжна поправила съехавшую на плечо лямку от ночной рубашки.
– И потом, сколько раз я тебе говорила, что если тебя здесь увидят, то поркой уже не отделаешься, нам не по десять. Если хочешь встретиться, посылай птицу. Что у тебя там?
