– Николай Георгиевич со своим участковым инженером были вместе с нами. Оползень в нескольких местах повредил железнодорожное полотно. Мы поехали осмотреть истоки оползня для подготовки укрепительных работ. Это наша подконтрольная зона, поэтому начальник гарнизона отправил меня сопровождать их. Мы уже осмотрели два места и тронулись к третьему. Впереди шел грузовик. Николай Георгиевич сидел в кабине с водителем, в кузове сидели участковый инженер и один мой солдат. Я следовал за ними на второй машине. Мы переехали один холм, выехали на плато, потом поднялись на другой холм, но там оказывается сошел оползень, машину занесло, и она заскользила вниз. В одном месте машина пошла юзом, задним колесом зацепилась за выступ скалы и перевернулась. Упала вниз метров с тридцати. Несколько раз перевернулась. Все, кто был в машине, кроме Николая Георгиевича, погибли. Я не знал, что делать. Еле достали тела и тронулись в сторону железной дороги. А там наткнулись на этот эшелон. Может, этот грузин хотя бы Николая Георгиевича спасет, – с надеждой сказал капитан.
Георгий приступил к подготовке больного. Обработал спиртом раны и дал ему выпить разбавленный спирт. После этого начал обрабатывать и мять точки на руках, плечах и ногах и, воздействуя на них, будто бы снял боль. Затем, нажав на углубления ниже уха и на шее, усыпил его.
Пока Георгий готовил больного к операции, из села принесли столько керосиновых ламп и так осветили всю комнату, что казалось – электричество зажглось. Все стояли у чуть приоткрытой двери и смотрели, только жена Демьяна Дарья суетилась около них: выносила окровавленные тряпки и подавала нужные вещи.
Больной иногда вскрикивал, но как только Георгий ему что-то шептал на ухо, он сразу же успокаивался. Происходило чудо, причем на глазах у всех. Без всяких болеутоляющих больной, кажется, не чувствовал боли. Может, и чувствовал, но мог терпеть. Как это было достигнуто, знали только Всевышний и Георгий.
Все, затаив дыхание, ждали, когда закончит доктор и какой приговор вынесет. Спустя два часа в забытой Богом избушке этот кошмар закончился и заново собранного, заштопанного и полностью перебинтованного больного осторожно перенесли на кровать.
Георгий, довольный, посмотрел на Дарью и поблагодарил ее за помощь.
– Да благославит Господь ваши золотые руки и сердце. Спасется? – с надеждой спросила женщина.
– С Божьей милостью и вашей помощью шанс у него появился. Он и сам оказался мужественным человеком.
Георгий снял окровавленную рубашку и сказал Васо:
– Отдай рубашку постирать.
Женщина взяла у обоих рубашки и унесла. Сам же Георгий направился к выходу. Капитан все еще стоял у двери и наблюдал оттуда. Молча прошел мимо капитана, взял свою робу, накинул на себя и вышел из избы. Довольный и с чувством исполненного долга, глубоко вдохнул холодный, прозрачный, весенний сибирский воздух и присел на бревно у двери дома. Через минуту к нему присоединился Васо, достал из кармана кисет и начал завертывать махорку. Подошел и капитан, достал из кармана кителя коробку папирос «Беломор» и протянул обоим, мол, угощайтесь. Георгий только головой покачал, мол, не курю, Васо в знак благодарности кивнул головой и достал из коробки одну папиросу.
Капитан присел возле Георгия. Все молчали, и это молчание располагало к раздумьям о вечном, но капитан не выдержал и заговорил.
– Георгий Алудаевич, как вы думаете – спасется?
