Клод поставил перед диваном стул и сел. Стукнул профессора по коленке:
– Слушай, дед, если не будешь честно отвечать, умрёшь прямо сейчас, не дотянув до допроса в корпорации.
Профессор Сенчин вытянулся и сел ровно:
– Я готов к сотрудничеству. Зачем пугать?
Клод поморщил лоб, собираясь с мыслями:
– Первый вопрос, откуда технология? Только не ври, что ты гений, и сам всё придумал.
– Археологи Конурского Ханаата раскопали в своей зоне Санитарного Домена остатки древней лаборатории. Аппаратура частично была разрушена временем и природой. Ханаатские биоинженеры выяснили, что в лаборатории работали с технологией бесполого размножения. Дальше этого понимания не продвинулись. Всё же добедовое человечество было на тысячу лет развитее нас. Тогда ханаатцы вышли на вашего покорного слугу.
– Продал родину, – презрительно сказал Антуан и сделал вид, что хочет метнуть в профессора нож.
– Я согласился работать с древней находкой исключительно из научного интереса. Отказался категорически от денег. Ну, от излишне больших денег. Так, в разумных пределах…
– Не отвлекайся.
– Моя главная заслуга не в том, что удалось восстановить основные функции АКОСа, но в том, что я понял: клонирование – тупиковый путь. Древние люди не занимались клонированием. Они синтезировали новые существа с параметрами организма-донора.
Клод снова стукнул Сенчина по коленке:
– Трясти заслугами будешь на суде. Идём дальше. Чем добедовые технологии отличаются от наших или ханаатских?
– Всем, молодой человек. Добедовые учёные добивались стопроцентной точности синтеза, молекула в молекулу, а у нас – трата денег депозантов на сатисфакцию собственного невежества.
Клод показал на колбу:
– Клон будет таким клоном, о каком мечтают шефы Корпорации?
– Я же говорил, не существует клонирования…
– Не придирайся к словам. Мне влом произносить «синтезированное существо». Отвечай, он будет покорным биороботом?
– Нет, конечно. Эти мечтатели из корпорации хотят видеть в добедовых технологиях только выгодные для себя стороны. Синтезан по идее должен не отличаться от донора. Но он не копия и не клон. Повторяю, это отдельное живое существо.
Клод сверился с записями в своём портабельном ординатёре:
– Правда ли, что память и навыки оригинала переносятся в клона? Синтезана, если угодно, дед.
– Молекулярный процесс формирование памяти заключается в установлении связей между нейронами. То есть ты, Клод, в каждую секунду существования – это определённая конфигурация синапсов в нейронной цепочке. Добедовые учёные могли создать точный биоинформационный слепок организма в данный отрезок его жизни.
– Почему мы или ханаатцы так не могли? Я знаю, что тридцать лет назад ты руководил экспериментом…
– При нашем уровне развития счётных технологий – невозможно. Находка в древней лаборатории почти решила проблему переноса данных из ординатёра в искусственный организм.
– Какие результаты?
– Сначала мне удалось синтезировать овцекорову. Новая версия откликалась на ту же кличку, что и оригинал.
– А зачем для синтеза людей ты набирал именно молодых пейзан?
– Древние могли создавать организм на любом сегменте его биологического возраста. Мой АКОС работает лишь с людьми лет до тридцати. Баланс – двадцать пять лет.
– Почему возрастной ценз?
– С процессом старения организм набирает слишком много данных. Цифровая копия мозга сорокалетнего человека займёт всю память ординатёра, не оставив места для информации об остальных клетках организма. Не говоря уже о бактериях…
