– Но ты ведь знаешь теперь, что мы давно знакомы и она из-за меня пришла сюда.
– Тогда почему эта шлюха ничего не сказала об этом?
– Ты сказал – шлюха?! – побледнел Сергей.
– Ну а кто же она больше? Виснет, сучка, на каждом!
– Сучка?! – Сергей вдруг ощутил, как кулаки привычно наливаются тяжелым свинцом. Это было то самое чувство, которое она испытывал всякий раз, когда готовился к рукопашному бою. – Пойдем-ка наверх, в музей, здесь не место для такого разговора, – Сергей взял Юдина за рукав.
– Чего ты? Отпусти. Вцепился, клещ!
– Я говорю – пойдем наверх! – Сергей с силой сдавил запястье Германа. Тот несколько секунд изучающе смотрел на него, потом процедил:
– Сатисфакции желаешь? А ты, часом, не из дворянского роду-племени, Романов?
– Как раз наоборот – из крестьянского, – твердо произнес Сергей. – Поэтому начистить рыло столичному хаму могу без всяких церемоний!
Юдин презрительно усмехнулся:
– На словах – ты Лев Толстой, а на деле – хрен простой! Языком молоть, не мешки ворочать!
– Пошли, пошли, там разберемся и про хрен, и про мешки…
– Не спеши на тот свет, там девок нет!
– Так ты пойдешь или будешь гнать пургу, как последний трус?
– Ну идем, если не боишься. Только сразу предупреждаю, Романов, проявишь хотя бы малейшую агрессию, зацеплю на шке'нтель и размажу по стене. Уяснил?
– Уяснил.
Они поднялись в холл училищного музея, расположенного на втором этаже. Сдавив руку Германа еще сильнее, Сергей резким рывком повернул его к себе лицом, медленно и отчетливо проговорил:
– Повтори, что ты сказал внизу.
– Шлюха и блудливая сучка, – со спокойным вызовом сказал Герман. – И видит бог, я долго терпел, получи, сельпо-тундра!
Как не был натренирован Сергей, а защитный блок все же поставить не успел, сумел лишь чуть уклониться, иначе кулак Юдина угодил бы точно в переносицу. Герман оказался более стремительным, чем можно было ожидать. От мощного удара Сергей качнулся в сторону, но устоял. И тут же последовал второй удар, еще более сильный, в голове разлился переливчатый звон. Сергей медленно приходил в себя, смутно, словно в тумане, различая перед собой лицо Юдина. Отняв руку от горящей челюсти, тряхнул головой, произнес:
– Щенок! Разве так бьют? А еще моряк… Смотри, как это умеет десантура!
Короткий неуловимый взмах правой руки по косой траектории. Ребро правой ладони угодило Юдину в челюсть – этим отработанным до автоматизма ударом Сергей в «учебке» разбивал стопу из трех кирпичей. Коротко хрюкнув, Герман во весь рост рухнул на пол, сунулся лицом в паркет, но тут же стал подниматься. Продолжая стоять в боевой стойке и переводя бурное дыхание, Сергей ждал, добивать лежачего было не в его правилах. Холл музея, до этого полутемный, внезапно осветился ярким светом огромной люстры. У входа стоял Фомин, за его спиной высился старшина роты Логинов и еще кто-то.
– Не сметь! Слышите, Романов? Не сметь бить! – командир роты гневно смотрел на курсанта. И тот опустил занесенную для удара руку.
Через несколько минут Сергей спустился в актовый зал. Ольгу он нашел одиноко стоявшей у стены, ее глаза светились тревогой.
– Ну, где ты пропал, Сережа? Стою здесь одна, никого не знаю. И Герман исчез… О, Боже! Что с тобой, кто это тебя так?
– Нам надо уйти отсюда, Оля, – сдержанно произнес Сергей. И она вдруг почувствовала, как непросто дается ему это спокойствие.
– Кто тебя ударил? За что?
– Я тебе потом все объясню, а сейчас мы должны уйти. Прошу тебя.
