– Пошли, – Ольга сделала шаг, остановилась. – А ты можешь уйти, претензий к тебе не возникнет?
– Ничего, идем.
В гардеробе он получил по номерку ее шубу, отыскал свою шинель. Они вышли на улицу, и Сергей жадно вдохнул морозный освежающий воздух.
– Застегнись, Сережа, простудишься, – она запахнула на нем шинель. Сергей нагнулся, взял ладонью пригоршню снега, приложил к пылающему лицу. Сразу стало легче. Они молча простояли несколько минут.
– Теперь все хорошо, – он отбросил снег, взял девушку под руку.
– Ну, а сейчас ты можешь объяснить, что произошло?
– Так, ерунда, малость поговорили с Германом…
– А подробнее? – Ольга напряженно ждала ответа.
– Как-нибудь потом расскажу… – ответил Сергей.
***
В кабинете начальника училища полковника Симакова все было под стать суровому характеру его хозяина. Обстановка подчеркнуто-простая: большой шкаф матового дерева, забитый учебниками, справочниками и папками. Десятка полтора стульев, расставленных вокруг длинного стола, на котором смонтирован селектор переговорного «телето'лка». На одной стене портреты Чкалова и Громова, на другой – снимок военной поры: тройка бомбардировщиков Пе-2 в крутом пикировании. Из раскрытых бомболюков только что высыпались бомбы. Фотопулемет истребителя, осуществляющего сопровождение и прикрытие «пешки», бесстрастно зафиксировал драматичный факт устремившейся к земле смерти, облаченной в стальные каплевидные тела осколочных фугасов.
– Скажите мне, бывший старшина Романов, как вы докатились до мордобоя? – спросил полковник, сурово глядя на вытянувшегося у двери Сергея. – Я сейчас изучал ваше личное дело: вы были младшим командиром, воспитателем солдат. Служили в элитных войсках Вооруженных Сил. Вы десантник, тем более – разведчик. Принимали участие в боевых действиях, имеете государственные награды. И вам как никому должно быть знакомо чувство войскового товарищества. Но здесь не армия, не война, поэтому и вопрос решается проще: очистить от вас и вам подобных наше училище. Самолетом может управлять лишь тот, кто научился хорошо управлять собой! Эти слова принадлежат великому летчику Михаилу Громову, а уж он-то знал, что говорил…
Сергей стоял, уставившись в пол. Симаков терпеливо ждал.
– Поднимите голову и извольте смотреть прямо. Умели шкодить, умейте держать ответ. Докладывайте, из-за чего произошла драка? – глаза полковника сузились, его высокий лоб прорезала глубокая морщина.
Сергей молчал, понимая, что все кончено. Раз его назвали бывшим старшиной, то вряд ли теперь имеет смысл говорить что-либо в свое оправдание.
– Вы намерены отвечать? – начальник училища возвысил голос.
– Могу сказать только одно, товарищ полковник, – наконец произнес Сергей. – Я и курсант Юдин… Словом, мы поговорили по-мужски… Больше мне нечего добавить.
Словно подводя итог этого общения, Симаков пристукнул по столу ладонью и сухо произнес:
– Вы свободны, курсант Романов. Я по три раза вопросов не задаю.
Сергей медленным шагом вышел из кабинета. Рота встретила его молчаливым сочувствием. Максим Кленов подошел, сел рядом и, положив руку на плечо, тихо, словно извиняясь, сказал:
– Ничего, старик, может, все еще обойдется. Не надо падать духом, ты ведь десантник.
– Нет, Макс, теперь труба. Выставят. А я даже слова за себя не сказал. Впрочем, какая разница? Симаков с самого начала назвал меня бывшим курсантом…
– Как это бывшим? Он что, уже все решил?
