Она замолчала, но грустно повесила голову. На том разговор и закончился. Но назавтра мы поехали и подали заявление.
– Джон, а какие у тебя родители? – спросила у меня Злата. – По комплекции. Я хочу им подарки сделать, только своими руками.
Я улыбнулся. – Мама, наверное, такая же, как и ты. А отец – здоровый мужик. Выше меня и шире в плечах. – Я жестами показал ей, какой он.
Прошла неделя, и мы поженились. Тихо, как сделали Стив с Селиной. Вечером мы принимали поздравления внизу в холле.
– Ага, испугался? – смеялся Стив, – я свою Селинку сразу задокументировал. Вот теперь она уже от меня никуда не денется.
– Вот так тебе, – улыбнулась Селина Злате и даже показала язык, – старшие сестры всегда первые.
Бланка с Ником стояли за стойкой и счастливо улыбались.
– Джек, иди-ка сюда, – сказал Стив, и взял за руку Еву. – Ты видишь, что такое настоящие мужики? Он взял Джека тоже за руку. – Я твой шеф, и на правах мужчины хочу у тебя спросить: любишь Еву?
Мы просто чуть не упали со смеху. Наши тихони покраснели оба. Джек что-то сказал.
– Не слышу, – не отставал Стив, – у тебя же мужской голос. Или ты его потерял?
– Да! – повторил тот с опущенной головой.
Наступила очередь Евы, Стив не отставал.
– Да, – сказала она, тоже с опущенной головой.
– Тогда на правах шефа, я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга. Давайте, не стесняйтесь. Иначе мы так до утра будем стоять.
У меня от смеха даже заболел живот. Конечно, обстановка была с одной стороны и серьезная, но Стив ее сделал и смешной одновременно. Мы даже захлопали все в ладоши. Наконец Джек повернулся к Еве и приподнял ее голову. Потом последовал короткий, но настоящий поцелуй. Овации не стихали. – Ева! Ева! – скандировали все. Та, наконец, подняла голову, и, обвив Джека руками за шею, впилась в него губами. Этот поцелуй был долгий и окончательный.
– Что б до моего приезда все оформили, – сказал я. – И комнату сменили. Приеду, проверю. Нет, запру обоих в одной.
Вечер кончился замечательно.
Назавтра мы со Златой уже опять уехали. Медовый месяц продолжался, но к концу она загрустила.
– Джон, я себе места не найду, пока ты не вернешься. – Мне действительно было ее жалко. Как только я ее не успокаивал! И днем, и ночью.
Вернувшись, я чуть не упал со смеха, разговаривая наедине с Бланкой.
– Вчера расписались, – шепотом сказала она, – а сегодняшнюю ночь спят уже в другом номере. Ну и напугал же ты их.
– Так им и надо, тихоням, – тоже шепотом сказал я, – а то шляются по кустам. Век бы не решились. А Стив?
– Сладкая парочка, иначе не скажешь. Глаз радуется. – Она была очень довольна.
– Мы все равно слаже, – вступила Злата, – с нас все и началось.
– Да вы у меня все сладкие, – улыбнулась Бланка, – но началось все не с вас, а с Джона. Если бы он тогда не приехал, не было бы ни его, ни Стива, ни Джека. Пусть меня простят, но он всегда будет моим любимчиком.
– Вот так, милый, – повернулась ко мне Злата с гордостью, – мы с мамой тебя ни на кого не променяем.
Я рассмеялся и поцеловал в щечку и одну, и вторую.
– А вы как? – спросил я Бланку. – Четвертая сестричка будет или нет?
– Прекрати, Джон, – скромно улыбнулась та. – Мы уже об этом разговаривали. – У Ника есть дочь, и у меня три. Куда нам в таком возрасте еще? Скоро внуков нянчить, да и дочки меня засмеют. Правда, Златка?
– Никаких мне сестер, – грозно посмотрела та, – тут еле с тремя разобралась.
